— Ты ничего не хочешь мне сказать? — внезапно спрашивает.
— А должен?
— Думаю, да. Я бы хотела доверия и взрослости в твоём ко мне отношении.
— Ева, я никогда ещё не был настолько близок к зрелости, как сейчас. Разве не видишь? Не чувствуешь её? В каждом слове, поступке, взгляде на мир.
— Чувствую. Очень хорошо чувствую. Но… ты вот только что напомнил мне о счастье смотреть на мир осознанно. На реальный мир, — уточняет, поправляя непослушную прядь волос, упрямо выбивающуюся из ещё влажной после душа копны. — Я бы хотела быть тебе опорой. Такой же точно, какой стал для меня ты!
— Неожиданно и приятно! — усмехаюсь и тянусь рукой к её спине, поглаживаю ладонью, млея от этого простого прикосновения.
Но Ева не откликается уже ставшей привычной мягкостью, не ластится, не стремится обнять. Я чувствую её, всегда чувствую, и сейчас уже практически уверен в том, что в ближайшие мгновения получу нечто неординарное. И как всегда не ошибаюсь:
— Что это? — вопрошает тоном строжайшей учительницы.
Я перевожу взгляд с её забавного в своей грозности лица на протянутую ко мне руку и вижу в ней предмет. Это очень важный предмет. Важный вообще и для меня в частности.
— Что это? — повторяет, но на этот раз её голос словно сломан — в нём нет мощи, нет экспрессии. В нём страх, и он быстро захватывает новые территории, перекинувшись подобно пожару на вдруг влажно заблестевшие глаза, на болезненно поджатые губы.
Я долго, протяжно и с шумом вздыхаю, стараясь немного оттянуть время, чтобы решить, говорить или нет.
Моя Ева попросила меня о взрослости. И, наверное, она права: пришло время делить с ней не только свои радости, но и проблемы.
Я вынимаю из её руки баночку с таблетками и как можно более оптимистично сдаюсь:
— У меня есть небольшие проблемы с сердцем, Ева.
И несмотря на то, что я обнимаю её, заглядываю в глаза, клоунски выгнув брови, улыбаюсь до ушей, ни одно из этих ухищрений не способно сдержать её слёз.
— Дамиен… — выдыхает с горечью.
— Любимая, это просто небольшие проблемки, ничего серьёзного… — начинаю.
— Ты не сказал мне! Не сказал про инфаркт!
— Микроинфаркт, — опрометчиво поправляю.
Ева прижимает ладони к лицу и начинает рыдать:
— Значит, всё-таки инфаркт…
