Сопит. Хрипит. С силами собирается, чтобы языком пошевелить.
– Д-да… Н-но… я-а… с-сам…
– Сам ты мне только мешать будешь. Делай, как я говорю, и все останутся в живых.
Мычит, сил нет у него на разговоры, уже и языком ворочать не может, едва стоит. Кивает, ладно, мол, договорились.
Я, Су, вперед него иду, почти бегу, нога болью заливается, будто я в раскаленный свинец ее сунул, но я ковыляю, как могу скоро. А он, слышу, позади меня сипит, кашляет, стонет, но, вроде, ноги вслед за мной переставляет. Молодец, парень.
Я выскакиваю в квадратный зал шагов за триста впереди него.
Что мы, Су, поисковики, знаем такого, мимо чего вы, честные научники, прошли? Не так-то и много, но всё же знаем. Например: ринхиты никогда не строили святилищ без тайных ходов. И еще: тайные хода – малые, тесные, через них едва протискиваешься. Они ведут к смотровым отверстиям в стенах святилища или к ловушкам, а иногда и туда, и туда, но всегда не из самого святилища, а из бокового коридора. Шагов за двадцать-сорок от выхода в зал. Знаем, Су, знаем. И еще один поисковик, твой добрый знакомый, Су, твой кабальеро, отлично помнит: Antonoff-junior сам в своем otchiot признается: нашел дурную каверну, встревожился, мол, не посыплется ли свод, да и закрыл ее пласт-пастой на всю высоту. «Каверну» он, видите ли, нашел! Су, только ради твоих прекрасных глаз не говорю и даже не думаю тех поносных слов, которых этот ваш профессор достоин.
Где та трещина? Какой коридор? Надо сориентироваться по направлениям… Ба, да коридор-то мне нужен тот самый, из которого я вышел. Назад… пятнадцать шагов… тридцать шагов… тридцать шесть шагов… Вот оно. Если не искать – не заметишь. Если нашел – можешь вышибить несколькими ударами ноги. Ну и молоточек, с собой по старой памяти прихваченный, очень пригодился. Ринхиты поналепили глины на стены, и для невнимательных людей это выглядело как природное углубление, куда просто нельзя пройти – некуда. На глину-то Антонов и купился… Что у нас в итоге? Щель. Тесная. Неприятная. Су, если бы ты знала, как не хочется туда лезть! Правда, вот в таких-то щелях самый и хабар. Ринхиты обычно оставляли в тайных ходах либо предметы какие-то священные, либо плитки с изображениями, либо тексты.
Что за шум у меня справа? Фрост?! Нет, слава Богу! Парень больной вдалеке появился, фонарем-нашлемником светит и в связь мою хрипит. Ладно, сам до зала доберется.
Лезу.
Протискиваюсь.
Медленно и осторожно: не хотелось бы в таком месте скафандр порвать. Один голубчик вот уже порвал…
