Алексей Репин. Мораль превыше всего
За девяносто один день до финального шоу года
– Сядьте на стул, выпрямите спину, смотрите на считывающий датчик и отвечайте на вопросы.
В комнате с обшарпанными стенами три на три метра, в углу сидел уставший мужчина средних лет. Он медленно поднялся, подошёл к жёсткому металлическому стулу с намертво прикрученными к полу ножками и уселся на него.
– Имя, фамилия?
– Джек Стивенс.
– Возраст?
– Сорок шесть лет.
– Профессия?
– Кондитер.
Кроме высокого стула и голографического устройства в помещении был умывальник с холодной водой, унитаз без стульчака, металлическая дверь, тусклый светильник под потолком и два динамика. Джек высоко задрал подбородок, чтобы смотреть прямо в систему сканирования, ноги беспомощно болтались в воздухе, не доставая каменного пола. Пот обильно струился по его испещрённому морщинами лбу, в комнате было душно и жарко. Вентиляция, похоже, давно забилась, но мужчина успел привыкнуть к стойкому запаху мочи и пота.
– Почему вы здесь?
– Статья восьмая, пункт первый Морального Кодекса.
– Семейное положение?
– Женат, двое детей.
Джек находился здесь почти пять часов, и время от времени его отвлекал от горьких мыслей монотонный голос робота. По команде приходилось вновь забираться на стул и отвечать по кругу на вереницу этих простых, но унизительных вопросов.
– Вину признаёте?
– Да, полностью.
– Раскаиваетесь?
– Да.
– Что-то хотите добавить? Вас сейчас, возможно, видят ваши близкие и родственники.
– Мне нечего добавить. Я виноват перед ними.
– Хотите воды?
– Нет, спасибо.
Горло Джека давно пересохло от этой чёртовой жары, он испытывал сильную жажду. Но он понимал, что если сделает хотя бы пару глотков – расплата будет неминуемой и слишком страшной. Весь мир увидит, как он ходит по-маленькому.
– Если захотите попить, достаточно сказать об этом вслух. Можете слезть со стула Раскаяния.
Кондитер тяжело, но почти бесшумно соскользнул вниз, вернулся обратно в свой угол, стыдливо свернулся калачиком на полу и попытался уснуть. Ему оставалось терпеть ещё около девятнадцати часов. Или всю оставшуюся жизнь. Кто знает.
* * *
За десять дней до финального шоу года
– Эй, Трумэн! Старина, как у тебя дела? Набирается что-то приличное или опять шеф пропесочит по полной, как в прошлом квартале?
Высокий молодой человек в форме инспектора нравов четвёртого класса словно хотел ослепить своего коллегу Кирка Трумэна белозубой улыбкой. Он часто подшучивал над теми, у кого были неприятности с начальством или раскрываемостью. Но старался не переходить рамки дозволенного. Его звали Ник Майлз. Он работал в отделе всего третий год, но о нём уже ходили легенды по всему ведомству.
