Карла в немом изумлении смотрела на него, не отрывая глаз, широко распахнутых, напряженных.
– Ты любишь ее?
Это был единственный и самый важный вопрос, который Карла задала Чезаре. И он не знал, что ответить. Какое место в его жизни отводилось любви? Никакого. Он не знал, что это такое.
– Любовь здесь ни при чем. Мы с Франческой подходим друг другу.
На миг, лишь на один короткий миг, глаза Чезаре удержали взгляд Карлы. Он глубоко вздохнул, принуждая себя сказать ей то, о чем ему не хотелось говорить.
– Карла, если тебе когда‑нибудь приходила в голову иллюзорная мысль, что ты испытываешь ко мне какое‑то чувство, то ты должна знать, что я никогда не стремился вызвать его у тебя. Осознанно или подсознательно. И я никогда, Карла, не давал тебе повода думать, что между нами возможно что‑то еще, кроме того, что было. И не стоит это отрицать. У нас случился роман и ничего более.
Длинные ресницы, опустившись, совсем закрыли глаза Чезаре, лишенные какого‑либо выражения.
– Я должен идти, – произнес он.
И ушел, оставив Карлу и закрыв за собой дверь. Наступившая тишина, которая после ухода Чезаре быстро распространялась повсюду подобно токсичным компонентам смертельной отравы от сказанных им слов, казалась Карле оглушительной. И только спустя, наверное, вечность из глубины ее горла пробился наконец похожий на стоны плач с причитаниями.
– Карла, открой дверь! – На автоответчике прозвучал требовательный голос матери. – Я не уйду, пока ты не впустишь меня. – Карла услышала громкий стук во входную дверь ее квартиры. Да, мама так просто не уйдет. Воля Марлен была несокрушимой.
Карла подошла к двери и открыла ее. Та буквально ворвалась в квартиру… и тут же остановилась.
– О боже мой! – воскликнула Марлен внезапно севшим голосом. Она в ужасе уставилась на Карлу, и та понимала почему. В спортивном костюме, непричесанная, на лице ни следа макияжа. Глаза красные, на щеках пятна и бороздки, по которым текут и высыхают слезы.
Прошло уже два дня…
Сначала Марлен инстинктивно поднесла руку ко рту, но теперь опустила ее.
– Так это правда?
Карла взглянула на мать.
– Я так понимаю, сплетни уже пошли.
Марлен выразительно вздохнула.
Карла отвернулась. Слезы снова вскипели на глазах. Мать что‑то говорила резко, язвительно, но она не слушала ее.
Она предостерегала меня, а я отмахнулась от ее слов. У наших отношений с Чезаре не было будущего, говорила мне мама. Но я посчитала, что знаю лучше.
Карла почувствовала, как судорожно передернулось лицо и сжалось горло, словно ее душила змея, кольцом обвивавшая шею, перекрывая дыхание, лишая воздуха.
