В наши сурово-пьяные дни джин и тоник стал чуть ли не дамской забавой, уделом изнеженных и неприспособленных пить горькую из горла.
Конечно, нашему брату эта смесь может показаться практически безалкогольной. Помню, первые мои попытки освоить этот коктейль кончались однозначно: через полчаса — джина уже нет, тоника полно — хоть опять беги за джином, а я — ни в одном глазу. Но теперь-то я умею.
Подойдешь нынче к стойке в глубине пятизвездочного отеля ранним утром, часов чуть ли не в двенадцать: «Джин энд тоник, плиз» — «Вы сейчас будете оплачивать или записать на счет вашего номера?», протянешь безупречно смазливой барменше гостевую карточку президентского апартмента, выйдешь аутсайд, на гольфовую площадку с видом на океан, задумаешься о чем-нибудь нетленном, о судьбе Доу-Джонса, например, а лед-то не тает, сладкая отрада забвения втекает медленно, неспешно, и так по кайфу эта горечь через соломинку, и горечь всей моей незадачливой миллионерской судьбы.
Светлой памяти темного «Двойного золотого» посвящается.
Залитый мягким и пряным солнцем сентябрьский город. Сквозь пеструю, немного зябкую листву проглядывает лукавая мудрость жизни — плевать на все. Прежде всего, конечно, на работу, не то чтобы проклятую, но очень удобную для наплевательства. И мы едем в «КПЗ», «Киевский пивной зал», именуемый также «Сайгоном».
В двенадцать тут еще пустовато, а через два часа под дверью будет колыхаться и материться скупая мужская очередь голов в пятьдесят, все столики будут заняты, а на каждом столике — по двадцать-тридцать кружек свежайшего, в нарядной, пол-ладони толщиной, пенной бахроме.
Как нам сегодня повезло! Сегодня — раки. Их разносят на тарелках килограммовыми охапками, огромных, темно-красных, пахнущих лаврушкой, перцем и самими раками. На правах завсегдатая и заправилы сообщаю подлетевшему официанту:
— Валер, значит, так: всем по пять кружек для начала и кило раков на старт. И помордастей, пожалуйста, с обеими клешнями, победителей. Вот рупь. У меня сегодня день рожденья.
Пятнадцать кружек выгружаются на стол через минуту. За кулисами идет непрерывный разлив пива безо всяких заказов, только успевай мыть кружки и заливать их. Счет ведут сами официанты, ну и мы, если, конечно, в состоянии.
«С утра выпил — весь день свободен».
Первые пять улетают практически сразу, без пауз и дум о закуске. Холодное, пенистое, в меру неразбавленное, свежайшее — только что с Бадаевского, расположенного совсем близко, на Дорогомиловской набережной. Нутро жаждет этого пива так, как будто до того никогда не потребляло его и вот, наконец, дорвалось. Облизал губы от пены предыдущей кружки и тут же поднимаешь следующую, пьешь жадно, большими глотками. А вдруг отнимут? А вдруг землетрясение или война? или борьба за мир? или жена войдет?
