Проклятие Гримм-хауса | страница 22

– Кто здесь? – крикнула в дырку Хэдли. Она ничего не смогла разглядеть, кроме такой же серости, но услышала дыхание, громкое дыхание, как будто из динамика.

– Кто бы вы ни были, вы должны мне помочь, – Хэдли уперлась руками в забор и говорила в дыру. – Меня захватили и держат здесь две старухи. Они сказали, что приходятся мне тётками, но я им не верю. И я не хочу здесь жить, но они меня не отпускают. Здесь нет телефона, и из дома выходить не разрешают.

Ответа так и не последовало, хотя девочка была уверена, что кто-то её слушает. Что же это за жестокий человек, если не отвечает? Тёплый порыв ветра принёс сладкий запах. Кажется, так пахла жевательная резинка с ментолом.

– Пожалуйста! Я же знаю, что вы здесь! – Хэдли уже едва сдерживала отчаянный крик. Кто-то стоял совсем близко. Она сделала ещё одну попытку: – Вы можете позвонить в полицию? Меня зовут Хэдли Брайтон. Сообщите им, что я здесь.

Снова пыхтение и никакого ответа.

– Меня заперли! – она стукнула по доске. – Я в ловушке! Мне нужна помощь! – Нет ответа. Хэдли забарабанила кулаками по забору и выкрикнула одно последнее слово: – Помогите! – во всю силу лёгких, но ничего не добилась.

Издалека раздался мужской голос – громкий, как раскат грома:

– Коннор, мой мальчик! Коннор Макэвой, где ты?

А потом другой голос, такой же громкий, только детский:

– Я здесь, дедушка!

В панике Хэдли уже не соображала, что кричит:

– Помогите, пожалуйста! Не уходите! Коннор Макэвой! – слова слились в ужасный горестный вой. Она застряла в кошмаре, беспомощная и бессильная. Только это был не сон. Это происходило на самом деле и тем ужаснее напоминало кошмар.

Небо над головой снова потемнело, навалилась серая тяжесть, а из-за забора больше не доносилось ни звука. Хэдли прижалась лбом к шершавым доскам и дала волю слезам. Она решила, что в таком случае разревелся бы кто угодно. Она выплачется, и этого будет довольно. Больше она плакать не станет.

Хэдли услышала, как на другом краю сада заскрипела задняя дверь, раздался голос тёти Максин:

– Хэдли! Хэдли, детка! Пора домой!

Ветер давно унёс сладкий запах мятной резинки, и влажный душный воздух снова вонял подземельем.

– Иду! – откликнулась Хэдли, вытерла глаза и расправила подол юбки.

Тётя Максин ещё раз окликнула её, уже более сердито. Её голос приближался.

– Где ты, дитя?

– Здесь, – Хэдли неохотно вышла из кустов.

Губы тёти Максин кривила неискренняя улыбка, какой обычно кто-то старается скрыть свою злость.