9 мая в ресторане «Каскад» торжественно отмечался Танин день рождения. Это был их прощальный вечер, так как ее самолет должен был вылететь из Адлера завтра в семнадцать десять. Во главе стола сидел Гурам, бывший у них бессменным тамадой, а рядом с ним — Таня в изумительном бальном платье, которое он купил у Иды и преподнес ей в качестве якобы общего подарка от всей компании. Может быть, тактичный маневр Гурама остался бы неразгаданным, но его случайно разоблачила Тина, за завтраком подарившая Тане очаровательную итальянскую косметичку.
— Дорогие друзья! — хмуря брови, без обычного подъема начал Гурам. — Сегодня особый день… Прежде чем пить за Таню, поднимем бокалы за тех, кто не вернулся с войны. За нашим столом шестеро, из них у Тенгиза и у меня отцы погибли на фронте, а отец Тани пришел домой на костылях и, бедный, скончался совсем молодым, не дожив до тридцати лет. Наш долг…
— Извини, Гурам, мой папа тоже погиб, — перебила его Тина.
— Халбатоно Тина, прости ради бога, что я забыл о твоем замечательном отце! — Гурам почтительно склонил голову, выдержал паузу и встал. — Почтим память этих достойных людей, пусть земля будет им пухом!
Танин отец умер, когда ей еще не было пяти лет, поэтому она смутно помнила, как он выглядел, и представляла себе его лицо в основном по фотографиям. И, по правде говоря, почти не задумывалась о том, что обязана ему жизнью не только в утилитарном, но и в более широком смысле — как советскому солдату, вынесшему на своем горбу неимоверные тяготы войны. Негромкие, далекие от всяческой помпезности слова Гурама проникли в душу, отчего ее глаза заблестели, а горло перехватила судорога. В том, что она сейчас чувствовала, превалировала не сглаженная временем горечь утраты, а нелицеприятное, но, увы, вполне естественное ощущение собственной ущербности. Почему Гурам каждый день с неподдельной сердечностью произносит тост за родителей, которых давным-давно нет в живых, тогда как она, Таня, — стыд и позор! — вспоминает о маме лишь по мере надобности в ее помощи, а об отце и того реже — только в годовщину его смерти, когда вместе с мамой и Иринкой ездит на кладбище? Неужели из-за черствости и эгоизма? Весь вечер эта мысль без конца варьировалась у нее в мозгу, отгоняя все остальные, и как бы Гурам и Тина ни пытались развеселить ее — их усилия не увенчались успехом.
А потом была последняя, незаметно, как и все предыдущие, пролетевшая ночь, насыщенная не столько страстью, сколько безмерной нежностью с ощутимой примесью печали, последнее утро, последняя прогулка по пляжу, пятиалтынный, брошенный в море, последний обед в «Камелии» и последняя поездка на машине Гурама в аэропорт. У регистрационной стойки она расцеловалась с Тиной, кивком простилась со всеми остальными, а Гурам проводил ее до самолета.
