На цоколе мавзолея стоял какой-то портовый рабочий. Брюки его были засучены до колен, красный носовой шаток охватывал его шею – он приглашал собравшихся идти на Трафальгар-сквер. Голос его был хриплым голосом завсегдатаев уличных митингов.
– К дворцу! Бирмингемскому дворцу! Четыре года я проливал во Франции кровь за короля? Чего ради? Для того чтобы потом в течение пятнадцати лет голодать и мучиться! Миллион наших братьев погиб ради их империалистических замыслов, десятки тысяч продолжают гнить и по сие время в Египте, в Китае, в Индии. Во дворец!!
Лицо оратора, стало от напряжения совсем фиолетовым, злобно поблескивавшие за стеклами очков глаза придавали ему сходство с жестоким гномом.
Толпа подхватила, его вопль, и затем по рядам пробежал слух о бегстве короля.
Массы поспешили к Пелль-Меллю, минуя ворота Адмиралтейства, Выло темно. От Пикадилли и цирка приближались колонны демонстрантов, заливавшие Геймаркет, Реджент-Стрит и Сент-Джемс-Стрит.
Шотландская гвардия у дворца открыла огонь как раз в то мгновение, когда чернь достигла памятника Виктории.
Мой старый приятель, майор Обрей Купер, был подхвачен толпой у бронзового портала дворца и буквально разорван на куски.
Выстрелы гвардейцев лишь усилили гнев толпы. Она отпрянула, назад, и на улицах стали расти баррикады из опрокинутых автобусов, скамеек – перед ними росли горы вывороченного голыми руками булыжника.
Подобные же сцены разыгрались в этот день во воем Лондоне. Повсюду, где полиция или войска вздумали оказать сопротивление, неизвестно откуда появлялось оружие. Неизвестно откуда появившиеся организаторы-коммунисты руководили ходом уличных боев.
После обеда к восставшим подоспело подкрепление – из Парижа прибыл отряд Карахановской армии тут же переброшенный на остров, как только там стало известно о происходивших событиях. Этому отряду, участвовавшему не в одном европейском сражении, уличные схватки в Лондоне показались лишь чем-то шуточным, и они вмешивались в ход событий лишь там, где сила восставших оказывалась недостаточной.
Бои в Лондоне длились три дня. Шотландцы, защищавшие Букингемский дворец, были перебиты до последнего человека, а дворец разграблен – его сокровища стали достоянием рассвирепевших женщин и подозрительного люда.
Впоследствии мне стало известно, что вея Англия и Шотландия пережили применю то же самое, что выпало на долю Лондона. Консервативные представители власти, мэры и члены муниципалитета были убиты, та же участь постигла большое количество помещиков.
