Хрущов уразумел намёк на Анну Иоанновну и всё же рискнул возразить:
– Однако измайловцы желают… – начал было Хрущов, но, заметив мелькнувшее на лице начальника недовольство, тут же сменил тему, сообщив: – Ещё преображенцы в кабаке по поводу извещения про свинью ёрничали…
Генерал молча кивнул, он помнил, как по возвращении Анны Иоанновны с охоты, затянувшейся на целую неделю, газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала: «Всемилостивейшая государыня изволила потешаться охотой на дикую свинью, которую изволила из собственных рук застрелить». В глубине души Ушаков и сам думал, что стрельба по свиньям – не царское дело, а пристрастие государыни к стрельбе в глубине души осуждал, но предпочитал помалкивать, поскольку слово не воробей.
Не желая ничего говорить об этом, Ушаков выждал паузу и спросил:
– Из Архангельского что?
Секретарь весь подобрался и деловито изложил:
– Старый Голицын безвылазно пребывает в имении, читает книжки.
– Вот только что читает… – глубокомысленно заметил начальник и умолк.
Ушаков знал о стремлении верховника ввести иное правление и просто не понимал, как это можно ограничивать монарха, а править не только в Сенате, но вдобавок слушать некий парламент из дворян, горожан, крестьян и лиц духовного звания. Впрочем, обсуждать такое с помощником Ушаков не собирался и, кивком отпустив секретаря, задумался. После того как генерал-майор подал Анне Иоанновне челобитную с просьбой принять самодержавство, он вошёл в силу, как начальник Тайной канцелярии получил право доклада государыне и сейчас решал, с чем отправляться во дворец.
Надумав в конце концов ехать, Ушаков встал с кресла и, никем не сопровождаемый, пошёл к крепостным воротам. Оттуда всё тот же разъездной бот, как обычно, отправился по Неве, плывя мимо парадного фасада Летнего дворца, причём даже с реки сквозь большие зеркальные окна можно было разглядеть его богатое внутреннее убранство. Сам же Летний дворец был построен прямо на речном берегу. Это было длинное, всячески украшенное одноэтажное здание, у боковых крыльев которого возле спусков к воде стояли четыре вызолоченные царские яхты.
Караул, стоявший у ворот Летнего сада, беспрепятственно пропустил начальника Тайной канцелярии, и он, бывавший здесь неоднократно, спокойно пошёл по аллее, привычно держась в стороне от окон Садовой анфилады. В саду было много украшавших его статуй, боскетов и фонтанов, но они Ушакова не интересовали. Правда, генерал отметил, что включавшиеся от случая к случаю фонтаны не работают и, значит, важных гостей во дворце нет. Не было сейчас и той напряжённой тишины, когда в саду специально выпускают птиц, на которых пожелала охотиться Северная Диана, как льстиво называли Анну Иоанновну зарубежные гости.
