Вход в жилую часть дворца был прямо из сада, и через малый подъезд Ушаков без труда попал во вседневную, разукрашенную дорогой драпировкой, опочивальню царицы. Отвесив глубокий поклон и поприветствовав Анну Иоанновну:
– Поздорову ли почивала государыня-матушка? – всем своим видом показывая готовность услужить, Ушаков исподволь огляделся.
Вокруг одетой в летнее шёлковое платье Анны Ионновны крутились и безумолчно болтали всякий вздор шуты, но вид у неё был утомлённый, и Ушаков про себя отметил, что, похоже, вчерашнее шумство во дворце затянулось. Увидев начальника Тайной канцелярии, государыня поначалу настороженно глянула на него, потом выслала из опочивальни сразу притихших шутов и, самолично закрыв дверь в фрейлинскую, со скрытым беспокойством спросила:
– Ну, с чем заявился?
– Да покаместь, государыня-матушка, всё тихо, – поспешил заверить её Ушаков. – Голицын в своём Архангельском тихо сидит, книжки читает.
Услыхав про главного верховника, Анна Иоанновна сверкнула глазами:
– Небось, опять задумал чего-то такого… Он сам в своих писаниях что за правление учинить-то ладил?
– Швецкое, государыня-матушка, – напомнил Ушаков.
– Швецкое, – зло повторила Анна Иоанновна и тихо, но со значением произнесла: – Ты, генерал, присмотрись-ка получше, нет ли чего такого…
– Сделаем, государыня-матушка, – сразу уразумев, о чём речь, со всей преданностью пообещал Ушаков.
Лицо Анны Иоанновны просветлело, и она усмехнулась.
– А теперь говори, сам-то по какому делу?
– Да то, матушка, дела воинские. – Ушаков вздохнул. – Фельдмаршал Миних генерала Гейна в рядовые драгуны за нерадение произвёл.
– Ай, молодца фельдмаршал! – неожиданно рассмеялась Анна Иоанновна. – Правильно сделал, я деньги зря платить не хочу.
– Так, матушка, – растерялся начальник Тайной канцелярии. – Только как бы иноземцы, что у нас служат, не того…
– Ништо, потерпят! – резко оборвала его Анна Иоанновна и, видимо, вспомнив митавское житьё, с усмешкой сказала: – Им там, в ихних герцогствах да королевствах, и жрать нечего, дров и тех нет, немытые ходят.
– Оно так, – поспешно согласился с государыней Ушаков и после короткой паузы заявил: – Вот только Миних ещё одно непотребство учинил. Солдата Михайлова, который на самом деле Долгорукий, за доблесть в офицеры произвёл.
– В прапорщики, значит. – Анна Иоанновна нахмурилась и вдруг спросила: – А власти у такого офицера сколь много?
– Да, почитай, нету, – заверил её Ушаков. – Стой при знамени и, ежели в сражении уцелеет, то может следующий чин получит.
