— Присядьте, пожалуйста. Через четверть часа утопин начнет действовать.
Лесничий сел в предложенное ему кресло и, слегка улыбаясь, разглядывал публику. Видимо молодой человек что-то надумал. Опровергнуть научные утверждения Асена Белинова? Доказать абсурдность подобного опыта?..
Белинов спокойно наблюдал за ним, ничем не показывая, что понимает его душевное состояние. Может быть привычка владеть собой, не выдавать своих переживаний, успешно действовала у него, как вторая натура. Только вздувшаяся раздвоенная жила на лбу и почти неуловимое трепетание ноздрей изобличали его напряжение. Но глаза смотрели спокойно. Публику гипнотизировало это насыщенное силой спокойствие. Она была почти уверена в том, что произойдет чудо.
Царила полная и напряженная тишина.
Неожиданно лесничий вскочил с кресла и уставился в первые ряды аудитории. Он побелел, губы пытались шептать.
— Вы хотите что-то сказать? — быстро спросил Белинов.
Лесничий пошевелил пальцами. Яркая краска залила его лицо. Глаза вдруг загорелись.
— Не хотите ли рисовать, писать?
— Я бы хотел спеть, — медленно, хриплым голосом проговорил лесничий.
Задние ряды зашевелились. Послышался сдержанный смех.
— Я хочу петь! — на всю аудиторию звучно повторил лесничий.
— Пойте! — спокойно поощрил его ученый.
Тогда произошло нечто необыкновенное (на лицах некоторых из публики застыла скептическая улыбка, но они навострили уши). Прежде чем аудитория могла придти в себя от изумления, сочный, глубокий, дивной красоты голос полился по помещению.
Лесничий пел старинную народную песню. Как гомон вековых дубрав, пенящихся водопадов, как глубоко многократно отдающееся эхо в горных ущельях лились мощные гармонические звуки…
Аудитория слушала в изумлении. Голос лесничего приобретал все большую плотность и звучность.
Молодежь в задних рядах повскакивала с мест и бросилась к возвышению. С глубоким удивлением слушали и члены жюри, пристально глядя на лесничего.
А он стоял, высокий и стройный. Темные глаза его излучали свет. Загорелый лоб покрылся крупными капельками пота. Его черные волосы блестели как смола.
Не пел ли этот молодой человек о горах, среди которых родился? Днем и ночью ветер свистел в его ушах. Песня чистых девушек из народа тревожила таинственными вечерами его сердце. Хлопали крыльями орлы. Проникновенно звучала ночь. Шумел проливной дождь, многоголосное эхо переливалось от вершины к вершине, сбегали бурлящие потоки по скалистым уступам…
