«А уж когда отца „убеждали факты“, что ранее хорошо известный ему человек, оказывается, дурной, тут с ним происходила какая-то психологическая метаморфоза, — объясняет Светлана Аллилуева. — Быть может, в глубине души он и сомневался в этом, и страдал, и думал… Но он был подвластен железной догматической логике: сказав А, надо сказать Б, В и все остальное. Согласившись однажды, что N — враг, уже дальше необходимо было признать, что так это и есть; дальше уже все факты складывались сами собой только в подтверждение этого… Вернуться назад и снова поверить, что N не враг, а честный человек, было для него психологически невозможно. Прошлое исчезало для него — в этом и была вся неумолимость и вся жестокость его натуры.
…Удивительно, до чего отец был беспомощен перед махинациями Берии. Достаточно было принести бумаги, протоколы, где N „признавал“ свою вину, или другие „признавали“ ее за него».
Но подобная цепочка предположений не пришла в голову Мержанову, и он поехал в Сочи уверенный в том, что Сталин в тяжелые военные и послевоенные годы просто не имел времени и повода о нем вспомнить.
Чем глубже раскрывалась судьба Мержанова, тем тяжелее становилось у меня на сердце. Как объяснение трагичности его жизни приходило на ум заключение, что архитектура — вообще особо опасная профессия и крупные архитекторы во все времена подвергались карам, если не своих правителей, то враждующих стран, оказывались в тюрьмах. В подтверждение этой мысли память высветлила судьбу другого талантливого архитектора, современника Мержанова и тоже любимца вождя… Гитлера — Альберта Шпеера. Как и Мержанов, он воздвиг немало монументальных сооружений, в числе которых новая имперская канцелярия в Берлине, тоже был лауреатом международной премии Гран-при. Под покровительством Сталина Мержанов стал главным архитектором страны, а Гитлер вознес Шпеера на должность главного уполномоченного фюрера по строительству. На этом, пожалуй, сходство в судьбах архитекторов прерывается. Когда милости вождя для Мержанова кончились, и «архитектор Сталина» был «награжден» десятью годами лишения свободы, любимец Гитлера занимал уже ответственный пост министра вооружения и боеприпасов и развил на нем кипучую деятельность. Миллионам граждан Западной Европы и Советского Союза, в том числе и военнопленным, недавний создатель красоты ввел каторжный труд на военных заводах. И до последних дней фюрера оставаясь его любимцев, тюрьмы все-таки не избежал. В 1946 году Международным трибуналом в Нюрнберге Шпреер был приговорен к двадцати годам заключения. Однако заключение он, как и другие военные преступники, отбывал в невиданном для заключенного Мержанова комфорте, исключая те условия, что были созданы последнему для работы над проектом санатория имени Дзержинского.
