Когда мои родственники и друзья узнали о том, что я болен, моя младшая сестра очень разволновалась, и приехала ко мне, преодолев за два дня около тридцати штунденов. Все больные находились в крепости, а караул не позволял их родителям войти внутрь. Всем им пришлось уехать, так и не повидав своих сыновей. Моя сестра так расстроилась, что даже уже плакать не могла, но к счастью появился шанс устроить эту тайную встречу — ей пришлось ждать, пока на вахту у входа не заступит стрелок Зейболд из Хохенберга. Он разрешил ей встретиться со мной у стены крепости с левой стороны и послал кого-то, чтобы сказать, чтобы я вышел. Когда я увидел свою сестру, а она увидела меня, прошло много времени, пока она сумела успокоиться и говорить. Мой вид страшно напугал ее, ведь я был смертельно бледен, вся одежда в пятнах крови, а голос тихий и слабый. Но когда я сказал ей, что мне кажется, что я вне опасности, поскольку чувствую себя почти совсем хорошо, и могу есть абсолютно все, она немного утешилась. Тем не менее, ужас от того, что ей не разрешили увидеть меня, причинил ей вреда ненамного меньше, чем мне моя болезнь. Таким образом, как любящие брат и сестра мы провели вдвоем около часа времени, после чего со слезами расстались.
Хотя на протяжении двух недель меня все еще мучили жестокие приступы подагры и сильная головная боль, я все же не принимал лекарств и всегда говорил врачу, что хорошо себя чувствую. Тем не менее, он не поверил мне и сказал, что у меня должны быть головная боль и подагра — я с ним согласился, но только мысленно.
И, наконец, я снова вместе с 70-тью другими выздоравливающими был привезен в Вальденбух и помещен в госпиталь для выздоравливающих, но из-за страха перед нервной лихорадкой всем нам было предписано перейти в ратушу и не выходить на улицу. Нам было тяжело чувствовать, что к нам относятся как к прокаженным. Поэтому мы отправились в трактир и славно повеселились. Однако наше веселье продолжалось недолго — граждане собрались взять нас там штурмом. Они шумели и пригрозили призвать вооруженную милицию Штутгарта, если мы немедленно не вернемся в ратушу. Там ничего не оставалось, кроме как сдаться и под насмешки толпы вернуться назад.
В замке Вальденбух я более или менее восстановил свои силы, поскольку к обычной еде я добавлял ту, которую покупал за свои деньги. Затем я отправил в Асперг адресованное лейтенанту Штиммеру письмо, в котором я просил обещанной отставки. Я сделал так потому, что начальник госпиталя сказал мне, что если я хочу получить отставку, я должен лично обратиться к г-ну Штиммеру.
