В тот вечер, я также узнал, что в нашем обозе были два брата из Бернлоххофа. Они были гренадерами в полку кронпринца, и один из них умер в ту же ночь. Так странно, что двух братьев, которые постоянно поддерживали друг друга, у самого дома разлучила смерть, и это, безусловно, не могло оставить равнодушным меня, человека, у которого тоже есть брат.
Затем мы прошли Байройт, Нюрнберг, Ансбах, и Динкельсбюль. Везде, без всяких трудностей мы получали квартиры — и в городах, и в деревнях. Нам даже в наши фургоны приносили подарки — особенно много в Динкельсбюле.
Наконец, 24-го февраля 1813 года, я приехал в Эльванген, в своем необычном мундире. Я так долго и с таким нетерпением ждал этого возвращения домой, но по мере приближения к нему, при мысли о том, что я увижу своих друзей, мое сердце стучало все сильнее и сильнее. Я предпочел бы приехать вечером, но реально это должно было произойти около трех часов дня.
На пути из Иновроцлава мой обоз оставил позади 100 погибших из 175 и лишь 75 человек сумели дойти до границы. Поскольку здесь уже знали о прибытии третьей части армии Вюртемберга, мой брат и мой свояк г-н Вагнер, поспешили в Реттштадт разузнать обо мне, если бы я не приехал. И вдруг я их увидел. Они бы не узнали меня, конечно, если бы я просто смотрел на них, но я их окликнул и помахал рукой. Они подпрыгнули от радости и крепко сжали мои руки, и только наши сердца сейчас разговаривали, поскольку мы не могли выдавить из себя ни слова. О, если бы все люди знали, как пышно расцветает любовь друзей и родственников лишь от одной такой случайной встречи! Это и райское наслаждение, и мудрость Всевышнего, и в то же время чудо природы.
Так что мой свояк тотчас бегом побежал в город и каждому сообщил о моем приезде. Вот так я и вернулся — в закопченном русском тулупе, старой круглой шляпе, одетый в одежды всех тех, с кем я встречался — русских, поляков, пруссаков и саксонцев. Я остановился пожить у моего доброго друга мастера Хафеле. Каждый хотел, утешить меня и заботиться обо мне, и все считали, что я слабее, чем я был на самом деле. Тем не менее, я лишь немного пробыл в комнате — потом я пошел на сеновал, снял свою старую одежду, умылся и надел все новое. Только тогда я стал достоин приличного общества.
Потом я дождался встречи с моими милыми сестрами, которые на следующий день приехали из Розенберга, и я снова испытал огромную радость. Она подобно божественному пламени вновь воскресила нашу взаимную любовь, и теперь, наконец, сбылась их заветная мечта, ради которой они пролили столько слез и так часто молились Богу.
