В таком вот полурадостном и полумертвом состоянии я шел вперед, и в тот день по дороге прошел почти полтора штунде. Только грохот и лязг окованных железом колес и крики людей указывали, что иду точно по дороге. Стемнело, и мне не надо было думать: «Где сегодня ночевать?» Поскольку, как всегда: «Твоя кровать — снег, твое одеяло — мех». И вдруг впереди я снова увидел примерно в штунде ходьбы горящую деревню, а потому ускорил шаг, чтобы побыстрее туда добраться. Я подходил осторожно, стараясь понять, на каком языке тут говорили. И, к счастью, не услышав русской речи, я тотчас побежал на огонь. Здесь горело около двадцати домов. Я встретил трех человек из Вюртемберга и провел ночь с ними.
Один из них сказал: «Если вы будете готовить горох, и если мне будет позволено составить вам компанию, я внесу от себя соль и жир», на что я с большим удовольствием согласился. Но даже без этого предложения я не смог бы допустить, чтобы совсем недалеко от моей необычно роскошной трапезы находился мой голодный соотечественник. Жир был добавлен, и, наконец, мы приступили к еде. Однако, сделав лишь несколько глотков, мы почувствовали такое жжение и зуд в горле, что не могли продолжать есть дальше. Мы рассмотрели жир — это было мыло. Все приготовленное пришлось выбросить, а голод остался, поскольку весь горох тоже ушел без остатка в это блюдо. Мы пробыли там половину ночи, а затем пошли дальше. Следующие три дня я вообще ничего не ел, за исключением небольшого количества свекольного сока, который я обнаружил как-то в деревянном бочонке, в котором имелось трехдюймовое отверстие. Этот бочонок не замерз, так что я мог утолить мою жажду.
Вечером третьего дня я догнал армию только у Вильно. Тут царила невероятная суматоха. Я приехал туда ненамного раньше русских, которые постоянно брали пленников. Я находился в огромной толпе, стоявшей на одном из холмов возле города. Из-за большого количества скопившихся перед городскими воротами лошадей и повозок, многие из которых лишились своих лошадей, солдаты не могли подвигаться дальше. С трудом и рискуя жизнью, через этот затор люди расчищали себе путь. Поэтому я решил обойти город и зайти в него с другой стороны.
Во время этой прогулки я случайно встретил своего земляка, сына старого винодела из Эльвангена, который поставлял нам свой товар. Будучи хорошо знакомым с этим городом, он через особый вход провел меня в него, но вскоре мы расстались. Потом, по маленькой боковой улице я попал в дом, в котором находилось несколько евреев. Я сразу предложил им денег, чтобы взамен получить водки и хлеба. Но, тем не менее, за мой кусок муслина — около десяти элле
