У меня было две лошади — на одной я ехал, а другую вел под уздцы. Ту, что надо было вести, я вынужден был отпустить, а на той, которой я ехал, мне пришлось сидеть на коленях, чтобы уберечь от давки свои ноги — настолько плотным был поток — и за четверть часа мы продвигались лишь на четыре или пять шагов вперед. Идти пешком означало не иметь никаких шансов на спасение. Тот, у кого была хорошая лошадь, ничем не мог помочь множеству окружавших его упавших с лошадей, и другим уже лежавшим людям. Из-под ног лошадей постоянно и отовсюду доносились крики: «Застрелите меня или заколите насмерть!» Об упавших лошадей ломали ноги и те, кто был еще на ногах. Если кому-нибудь удавалось спастись — это было воистину чудо.
В этой толпе майор, и я, изо всех сил, крепко держались друг за друга, я часто заставлял свою лошадь делать скачок, в результате чего она продвигалась еще на один шаг вперед. Я восхищался ее разумом, с которым это животное старалось спасти нас. Потом наступил вечер, и паника усилилась. Тысячи вошли в реку на своих лошадях, но никто из них не вернулся, тысячи других, которые находились по краям моста, были столкнуты в воду, и река стала похожа на место, где купают овец — головы людей и лошадей на секунду появлялись над водой, и тотчас исчезали.
Наконец, к четырем часам вечера, когда уже почти стемнело, я подошел к мосту. Я видел только один мост, второй был полностью разрушен. Теперь с ужасом, но в то же время, несколько безразлично я смотрел на горы из тел мертвых людей и лошадей, которыми был завален мост. Только — «Прямо вперед и посередине!» — могло быть решение. «Здесь в воде ваша могила, а за мостом — продолжение убогой жизни. Судьба наша решится на этом мосту!» Теперь я постоянно держался в середине. Майор и я помогали друг другу, и так, при помощи сотни сабельных ударов мы вошли на мост, где ни одной дощечки не было видно из-за мертвых людей и лошадей, и, хотя при подходе к мосту люди лежали в радиусе тридцати шагов, мы шли по твердой земле.
Причиной того, что мост был усеян телами лошадей и мужчин, были не только обстрел и падение, но и не закрепленные части мостового настила. Лошади наступали в проёмы между ними, что неизбежно провоцировало их падение, и это продолжалось до тех пор, пока оставалась хотя бы одна подвижная планка. Наступая на эти незакреплённые балки, лошади проламывали их и падали, создавая тем самым своего рода опору для идущих следом. И действительно, нужно сказать, что тела погибших спасли тех, кто по ним шёл, ибо если бы их не было, то под натиском пушек мост рухнул бы гораздо быстрее.
