Таким образом, я взял его мех, тоже красивый, на зеленой шелковой подкладке — его можно было носить либо так, либо наизнанку. На следующее утро все поспешили ускорить марш, и никто не хотел быть последним.
Теперь мы подошли к Гжатску, и этот город уже горел. Здесь опять много пушек было утоплено и закопано. Народу было так много, что я и мой майор потеряли друг друга. Теперь у меня была еще одна лошадь, и мы не смогли найти друг друга ни в тот день, ни в последующие десять.
Так, однажды вечером, я отошел от колонны, чтобы в ближайшей округе найти соломы для лошади и ржаных зерен для себя.
Я был не одинок, поскольку множество голодных солдат повсюду искали пищу, а если найти ничего не удавалось, они собирали капустные стебли, здесь и там торчавшие из-под снега, вырезали из них сердцевину, и эти маленькие обледеневшие шарики медленно оттаивали в их ртах. И, тем не менее, мне снова повезло. Я нашел неразграбленную деревню. И в ней несколько снопов пшеницы. Я положил снопы перед лошадью и сорвал несколько колосьев. Я очистил зерна, затем положил их, смешав с соломой в ручную мельницу, найденную в доме, и по очереди с несколькими другими солдатами, смолол немного муки. Из теста мы вылепили несколько маленьких — с кулак величиной — хлебов и уложили их на горячие угли. Хотя снаружи хлебы покрылись углем, внутренняя их часть была вполне съедобной. У меня было целых пятнадцать таких хлебцов.
А в дальнейшем, всякий раз, когда я находил снопы ржи или пшеницы, я собирал колосья, очищал зерна и в течение дня питался ими, доставая из своего хлебного мешочка. Несколько раз я находил конопляные зерна — их я тоже ел сырыми, доставая из своего кармана, а будучи приготовленными, они были лакомством для меня, потому что зерна лопались и превращались в маслянистый соус, однако, до тех пор, пока я не нашел соли, я постоянно их не употреблял.
Уже под конец этой удачной ночи я привязал четыре снопа к седлу и вернулся в колонну. Однако чтобы разжечь костер, я опять покинул дорогу. Идти по глубоком снегу было слишком тяжело для моей лошади; так что я взял крестьянские сани, состоявшие только из двух пластин древесной коры, изображавших кузов, надел на лошадь сделанный из мешка хомут, а затем соединил его с санями двумя веревками. В этот раз мне предстояло перейти реку около шестидесяти футов шириной, через которую было переброшено лишь четыре или пять длинных жердей. Поэтому я не нашел никакого другого способа, кроме как самому перенести сани на руках, а лошадь заставить идти вброд. И мне удалось успешно перенести через реку пустые сани, хотя мои ноги иногда уходили в воду до колена, поскольку жерди прогибались. Я снова запряг эту хорошо умеющую плавать русскую лошадь в сани и поехал дальше. На этой реке я встретил человека по имени Виттенхофер, своего земляка, который был уже очень слаб. Я позволил ему ехать на лошади, а через несколько дней он умер.
