— На сегодня мы закончим нашу беседу, — учтиво молвила Кримхильда. — Но если завтра утром вы снова придёте сюда, я сообщу вам своё окончательное решение.
На этом гуннские посланники оставили королеву.
Когда посол и его спутники ушли, Кримхильда призвала к себе в покои Гизельхера и Уту и объявила, что никогда более не пойдёт замуж и остаток жизни проведёт, тоскуя и печалясь о Зигфриде.
— Гунны пообещали мне, — молвил Гизельхер, — что, став их королевой, ты забудешь грусть, ведь Этцель, как ни посмотри, лучший из женихов. От Роны и до Рейна нет короля более прославленного, и пойдя с ним под венец, ты, без сомнения, снова обретёшь радость.
— Брат мой, как можешь ты говорить такие слова? — горько удивилась вдова. — Покуда теплится во мне жизнь, мой удел — слёзы. Да и как сможет украсить гуннский двор та, чья красота давно и безвозвратно исчезла?
Королева Ута молвила ей ласково:
— Дитя моё, послушайся совета братьев. Для своего же блага послушай их. Слишком долго печаль терзает твою душу.
Задумалась Кримхильда. Выйдя замуж, она снова будет богата и вольна одарять слуг золотом и платьем. Именно об этом она так часто просила Господа с тех пор, как безвременно погиб Зигфрид.
— Но ведь я христианка, — спохватилась вдруг вдова, — и невместно мне выходить замуж за язычника, не то придётся жить в стыде до самой смерти. Нет, Этцелю не прельстить меня своим могуществом.
Хоть и приняла решение дочь почтенной Уты, однако размышлений не оставила, день и ночь продолжала думать и рыдать о своей доле. Прекратила плакать лишь тогда, когда настало время отправляться в храм к заутрене.
После заутрени, идя из Божьего храма, братья снова завели речь о том, что не след ей отвергать руку гунна, но Кримхильда опять не захотела внять их советам.
Затем к ней в покои пригласили послов. Тех уже утомило ожидание, и они хотели услышать в ответ либо «да», либо «нет», и потом на долгие годы распроститься с бургундами. Маркграф сказал радушным хозяевам и их сестре, что не может больше ждать, ведь им предстоит ещё неблизкий путь домой.
Кримхильда встретила Рюдегера у порога. Он принялся вновь уговаривать её выйти замуж за Этцеля. И снова услыхал, что вдова не желает вступать в повторный брак.
— Госпожа, — произнёс маркграф, — зачем бесполезно губить свою красу, когда вы могли бы подарить счастье новому мужу?
Долго блистал красноречием посол, пока в конце концов не убедил вдову, что брак облегчит её горе и вознаградит за годы, которые она провела в печали.
