Вслед за молодыми отправились и их свиты, а постельничьи факелами освещали всем дорогу. Немало знатных вассалов следовало за Гунтером, но и за Зигфридом их шло не меньше.
Молодожёны скрылись в своих покоях. Сердца новобрачных радостно бились, предвкушая любовный бой. Казалось, обоим им суждена победа, и уж Зигфрид-то, будьте уверены, в полной мере насладился своею.
Когда королевич разделил ложе с Кримхильдой, и дева утолила его страсть, он полюбил супругу больше жизни, и сделалась она ему милее, чем все женщины, какие есть на свете.
Но довольно об их утехах. Теперь рассказ пойдёт о том, что произошло в ту ночь меж бургундским владыкой и его красавицей женой. И уж лучше бы ему возлечь с другой женщиной, а не с нею. Супруги вошли в опочивальню, свита оставила их. Закрылась на запор дверь, и Гунтер уже мнил, что близок час его торжества. Но увы! Нескоро сумел он вкусить радостей брачного ложа. Дева, одетая в белоснежную сорочку, легла на постель, и витязь думал, что добился того, к чему так страстно стремился — красота Брюнхильды теперь ещё сильнее пленила его.
Гунтер потушил огонь, что горел в спальне, и лёг рядом с супругой. Изнывая от страсти и дрожа от близости счастливого момента, он пылко сжал в объятиях дивный стан девицы. И король, несомненно, испил бы до дна чашу наслаждения, но только его супруга, внезапно рассвирепев, оттолкнула мужа. Вот так Гунтер встретил ненависть и гнев там, где надеялся встретить любовь.
— Благородный рыцарь! — сказала ему красавица. — Я знаю, чего вы жаждете, но тому не бывать, пока я не узнаю всё, что мне знать угодно. А до тех пор я намерена и дальше сохранять девство.
Король захотел взять жену силой и со зла измял на ней сорочку, но дева развязала свой прочный пояс и скрутила им супруга — так она отомстила ему за размолвку. Как ни сопротивлялся униженный муж, жена, чтобы он не смел тревожить её сон, подвесила его, словно мешок, на торчащий из стены крюк. Лишь чудо спасло его в ту ночь от смерти и ран.
— Развяжите тугие путы, — дрожа, умолял он могучую супругу. — Я вижу, мне не победить вас, и больше не буду докучать любовными делами.
Однако его мольбы не тронули Брюнхильду. Всю ночь, пока заря не осветила опочивальню, она безмятежно спала, а Гунтер висел на крюку.
Утром Брюнхильда спросила у выбившегося из сил супруга:
— Скажите, господин Гунтер, что будет, если я дам войти сюда вашим слугам и они увидят, что я вас связала?
— Честь моя погибнет, — ответил король. — Только срам этот падёт и на вас тоже, поэтому всем будет лучше, если вы дозволите мне лечь рядом с вами. Но коль так противна вам любовь законного супруга, я даже пальцем не трону вашей одежды.
