, означающий в переводе с грузинского на русский — «земля грабов» (граб — дерево). Собственно же Осетия (Осетинская губерния) под устоявшимся названием Северная Осетия (Северо-Осетинская автономная республика) вошла в состав РСФСР. Так родился миф о «единой Осетии».
После распада СССР Южная Осетия не пожелала больше находиться в составе Грузии, а захотела перейти в Россию. Грузия с такой постановкой вопроса не согласилась справедливо или несправедливо заклеймив такое дело только — только появившимся на постсоветском пространстве термином — сепаратизм.
Тут как водится в дело пошли взаимные претензии, упрёки и старые как, завалявшийся в углу, заплесневелый сухарь обиды. Чего только не в те дни не утверждалось!
Южные осетины уверяли, что «чудесно жили на этой территории испокон веков, а грузины припёрлись со своими вином и футболом лет сто или двести назад и всю малину испортили».
Грузины отвечали, что это слушать довольно смешно, потому что «любой школьник подтвердит, что испокон веков тут находилось Грузинское царство, в котором так славно пилось вино и гонялось в футбол, покуда на прошлой неделе осетины не перевалили Кавказский хребет и не растеклись по всему региону».
Словом пламя пока не пробилось сквозь толстые сучья заботливо уложеные самыми чистыми в мире руками, но нижние поленья занялись, и наш владикавказский собеседник постоянно скатывается к этой как я уже сказал, «скользкой» теме.
Меньше всего нам с Вигнанским хотелось спорить о том кто прав. Больше всего нам хотелось получить достоверную информацию о том, что творится в Северной Осетии: состояние неформального движения, настроения населения, политическая активность, криминогенная обстановка и побыстрей убраться из Владикавказа в Тбилиси.
Шло 29 декабря 1990 год, и мы страсть как устали мотаться по горам и морям. Единственные горы, которые мы желали покорить — горы праздничного сациви из индейки, а единственное море, в которое нам хотелось окунуться — море Цинандали.
Постепенно чиновник, утомился, начал повторяться, делать паузы и утирать со лба испарину.
Мы захлопнули блокноты, встали со стульев, проговорили: «Спасибо за то, что уделили нам время! С наступающим Новым годом!», и быстро пошли к двери.
«История не простит бессовестного к ней отношения, народы имеют право…» — сказал на прощанье совминовец, пока мы открывали дверь его кабинета.
На улице светило солнышко. Пусть, в разгар зимы оно не пригревало, как летом, но на душе повеселело и даже слякоть не казалась такой унылой.
