Он не разбирал, чья перед ним голова, не целился специально, не менял тактику. Стул в его руках совершал одни и те же движения, поднимаясь к потолку и тотчас опускаясь на противников. Геннадий Ильич работал, как молотобоец, круша черепа и кости. Когда стул все же рассыпался, он схватил тумбочку и с размаху бросил ее на спину одного из парней. С залитыми кровью лицами, идентификации они уже не поддавались. Каждый получил свою пулю в лоб, и после этого прежние различия между ними стали совершенно бессмысленными.
Покончив с ними, Геннадий Ильич почувствовал, как сильно устал. Он сунул пистолет во внутренний карман, с трудом добрался до окна, выбрался на крышу и, не удержавшись на ногах, поехал вниз. Пришлось прыгать. Приземлившись не слишком удачно, Геннадий Ильич осторожно встал, опасаясь, что повредил ноги. Обошлось. Наспех умывшись снегом, он побежал по своим следам к ограде. Нужно было убираться отсюда как можно быстрее. Со всех сторон лаяли потревоженные собаки, и в окнах окрестных домов горел свет.
Если соседи и вызвали полицию, то она прибыла уже после того, как «шкода» Геннадия Ильича покинула место переполоха.
Он не сразу пошел домой, подождав, пока успокоится пульс и исчезнет дрожь в руках. Открывая входную дверь, он мысленно обругал себя за то, что запер ее плохо и оставил лишь прикрытой.
В квартире царила тишина, свидетельствующая о том, что его вылазка осталась незамеченной. Не зажигая света, Геннадий Ильич тихо разделся и осторожно забрался под одеяло. Ольга даже не пошевелилась, так крепко спала. Геннадий Ильич расслабился, устроился поудобнее и закрыл глаза.
Под утро ему стало холодно. Ольга, к которой он прижался во сне, совсем замерзла, ее спина была словно отлита из льда.
— Оля! — позвал он шепотом. — Укрыть тебя вторым одеялом?
Она не ответила. Решив, что он не включил отопление, Геннадий Ильич встал, чтобы повернуть ручку батареи. Его взгляд задержался на голове Ольги. Ему показалось, что ее волосы, разметавшиеся по подушке, длиннее обычного. В полумраке видно было плохо, он наклонился и понял, что на белой наволочке темнеют не пряди волос, а разводы крови.
«Это сон, — сказал себе Геннадий Ильич. — Я сплю».
Он не спал. Во сне люди не ощущают боли.
Он зачем-то потормошил Ольгу и медленно распрямил спину. Она была мертва. Пока Геннадия Ильича не было дома, кто-то взломал замок и убил ее выстрелом в упор. Стреляли сквозь диванную подушку, засунутую под кровать. Выстрела никто не слышал, а Ольга его, наверное, даже не почувствовала. Только все равно ее больше не было.
