Я дошел от автотрассы "Колыма" до Кадыкчана по дороге без единого следа асфальта, хотя когда-то она была полностью асфальтирована. Возле трассы оставил попутчицу и рюкзак. Попутчица испугалась идти в заброшенный город. Она не сказала, но я понял. Для меня даже лучше, что один - острее восприятие. Наедине с мимикрирующим в природу созданием рук человеческих.
Грандиозным созданием. Почти на полтора десятка тысяч жителей. Причем, планировка тех же панельных жилых домов по меркам начала 2010-ых вполне современная.
Дурманящая пустота обезлюдевшего города. Вот он - призрак. Очертания и объемы видимы, но ткнешь пальцем или словом, и пройдут насквозь. Дверь в квартиру. Самая обычная - обита коричневым дерматином, "глазок", замок. Дернул за ручку, дверь легко открылась. В прихожей, в комнатах разбросаны запыленные вещи. Шкафы с потускневшей посудой. Сползшие со стен обои шуршали, как осенние листья, на сквозняках. Плакаты модного в 90-ых "Наутилуса Помпилиуса". Календарь за 1997-ой год приклеен на стенку шкафа. Я переходил из одной квартиры в другую. Из одной заброшенной жизни в другую.
Археологи ковыряются в далеких, мало понятных следах человечества. Среди руин скифского городища или греческого полиса им не получить ощущения, которые возможны при исследовании современного города-призрака. Я копался в близких и отлично понятных мне следах человечества. Разглядывал картинки из детства, предметы. Моя собственная история, но совершенно стерилизованная от человеческой жизни. Ни запахов, ни голосов, ни отпечатков пальцев, ни остывающих недавних движений - типа примятой после сидения постели или наполняющегося сливного бачка в туалете. В то же время ощущение: кто-то должен войти, появится, включить ту электроплиту или этот телевизор, обругать меня за то, что бес спроса вошел в чужую квартиру. От мертвенности собственной истории, пожалуй, и было страшно. Не от того, что вдруг увижу привидение или разложившийся труп, но от мертвенности своей собственной истории. Маняще страшно. Я гулял по городу несколько часов. Боясь его и не имея воли от него оторваться.
Крикнул. Эхо прыгало от здания к зданию - то приближаясь, то удаляясь - с полминуты. Кричал снова и снова. И гонялся за эхом. Заскакивал в здания через разбитые окна или распахивал двери ударом ноги - на севере, из-за обильных снегопадов, уличные двери открываются не наружу, а внутрь.
На центральной площади истлевающий бюст Ленина. Уродливые провалы на лице, трещины. Рядом кинотеатр с афишей: "Смотрите сегодня" и ниже несколько букв, оставшихся от названия последнего киносеанса.
