Он был поражен тем, что не понимал этого раньше. Как он мог быть таким слепым?
Он начал потеть. Он поерзал на диване, как будто мог избавиться от этого откровения. Он почувствовал, как его охватывает паника.
Что так внезапно открыло ему глаза? Почему он только сейчас, сегодня, заметил, какой уродливый его дом, насколько отвратительны старики на другой стороне улицы…
И почему Гленда разозлила его, хотя он не должен был проявлять к ней ничего, кроме нежности?
Он знал почему. Что-то случилось с ним в лесу, и, вероятно, всему виной та тварь. Но как она могла заставить переосмыслить окружающий его мир? Это пугало. И теперь он чувствовал, что он теряет что-то очень дорогое.
Он почти поддался желанию рассказать все своим родным… Нет, они ему не поверят. Они поверят, что он видел эти вещи. Но они подумают, что он сошел с ума, и испугаются. Если бы он застрелил Райли из-за безумных видений, он мог бы застрелить их.
Он испугался еще больше. Много раз он представлял себе, как делает именно это. Что, если он потеряет контроль и воображенное воплотится в реальность?
Он встал.
— Я, пожалуй, умоюсь, а потом ненадолго лягу посплю. Не очень хорошо себя чувствую.
Это, казалось, удивило всех.
— Что в этом странного? — громко спросил он.
— Папа, тебя всегда заставляли ложиться спать, когда ты болел, но ты всегда отказывался, — заметила Гленда. — Ты просто не хочешь признать, что можешь заболеть, как другие люди. Обычно ты ведешь себя так, словно сделан из камня, словно от тебя отскакивают микробы.
— Это потому, что я не гипер… гипер… Как вы это называете, гиперактивный, — объявил он.
— Ипохондрик, — одновременно в один голос добавили Гленда и Роджер.
— Не смотри на меня так, когда несешь пургу, — сказала Мэвис, свирепо глядя на супруга.
— Ты же знаешь, что у меня хроническая инфекция мочевого пузыря. Я не притворяюсь. Доктор Уэллс сам сказал вам это, когда вы позвонили ему, чтобы узнать, не лгу ли я. Никогда в жизни мне не было так стыдно…
Пронзительный голос доносился откуда-то издалека. Гленда еще больше скривилась, а Роджер разом вытянулся и словно стал выше.
Дверь в спальню отодвинулась в сторону, когда он попытался пройти через нее.
Мгновение, и Пол Эйр больше не мог передвигаться на двух ногах, поэтому встал на четвереньки. Если бы он был собакой, у него была бы более прочная опора и, возможно, дверной проем пропустил бы его. А если бы он продержался в этом состоянии достаточно долго, он смог бы пройти сквозь него.
