Он услышал крик Мэвис и рявкнул, заверяя, что с ним все в порядке.
Потом он стал протестовать, отталкивая Мэвис и Роджера, заверяя их, что не хочет вставать, но они все равно подняли его и отвели к кровати. Но это не имело значения, так как он прошел через дверь. Пусть теперь дверной проем двигается, как ему заблагорассудится; он не одурачит Пола Эйра. Вы могли бы научить старую собаку новым трюкам.
Позже он услышал голос Мэвис, звучащий за закрытой дверью. Он здесь, пытается отоспаться, прийти в себя, приняв то, что его беспокоит, а она кричит, как попугай. Ничто и никогда не заставит ее понизить голос.
«Слишком много децибел от нормального человека», — подумал он. Это была странная мысль, даже если бы он был инженером. Но ему хотелось, чтобы она сбавила тон или, что еще лучше, заткнулась. Навсегда. Он знал, что это не ее вина, так как оба ее родителя были глухими с детства. Но теперь они были мертвы, и у нее не было причины продолжать кричать, как будто она пыталась разбудить мертвых.
Почему он до сих пор никогда не говорил ей об этом? Потому что он питался этой обидой, питался и другими обидами. А потом, когда чаша переполнялась, он, в свою очередь, кричал на нее. Но речь всегда шла о других вещах. Но он никогда не говорил ей, каким скрипучим был ее голос.
Пол Эйр внезапно сел, а затем встал с кровати. Теперь он был сильнее, и дверной проем больше не был живым. Пол вышел в маленькую прихожую и поинтересовался:
— С кем ты там говоришь?
Мэвис удивленно посмотрела на него и прикрыла трубку рукой.
— Я отменяю встречу сегодня вечером. Ты слишком болен, чтобы…
— Нет, ничего не отменяй, — распорядился он. — Со мной все в порядке. Скажи, чтобы приходили, как мы и планировали.
Подведенные карандашом брови Мэвис приподнялись.
— Хорошо, но, если бы я настояла, чтобы они пришли, ты бы разозлился на меня.
— Пусть приходят… А сейчас у меня много работы, — сказал он и направился к заднему выходу.
— Работать будешь с этой повязкой на руке? — спросила Мэвис.
Он вскинул обе руки вверх и вошел в гостиную. Роджер сидел в кресле с учебником в руках и смотрел телевизор.
— Как ты можешь изучать математику на первом курсе, пока Мэтт Диллон[2] стреляет на экране? — поинтересовался Пол Эйр.
— Каждый раз, когда раздается выстрел и краснокожий падает в пыль, становится ясным очередное уравнение, — сказал Роджер.
— Что, черт возьми, это значит?
— Не знаю, почему так выходит, — спокойно сказал Роджер. — Я просто знаю, что это работает.
