Если волк молодой за моею спиной
Скалит белые зубы на рог золотой
Уходящего месяца сонной души,
Где над водною гладью, в безликой глуши,
Божий дух рассекает воздушную плоть,
Где ещё не озвучено слово «Господь»…
Где, щербатою бритвой скользя к кадыку,
Я пытаюсь найти оправданье клинку,
На котором какой-то там мастер, бог весть,
Вывел на голоменях покорность и месть…
Здесь и снам не позволено быть ни о чём.
А тем более строчке! И чёрным ручьём
Кабардинский табун понесётся с пера,
Словно звуки зурны на отрогах Днепра,
Где, зубами зажав амузгинскую сталь,
Соскребали с остывшего сердца эмаль,
Этой краской багровой читалась с седла
Память всех моих предков. Лесная смола,
Затвердев янтарём в потускневшем кольце,
Узнаваньем морщин в зазеркальном лице,
Разольётся рассветом в положенный час,
И волчонок не сводит с меня синих глаз…
