— Да уж… — констатировал князь Шереметьев, покачав головой.
— Я же сказывал — удивит, — заметил с ухмылкой воевода. — Сказывали — готовится к походу, значит не просто так в своей вотчине сидит.
— Так любой в вотчине может сидеть, но не любой оттуда с таким войском выехать может, — заметил стрелецкий голова, стоявший рядом.
— Так и есть, — согласился воевода. — Но он может. Злые языки болтают, что в лесу его посади глухом, так он оттуда рать из леших да кикимор выведет.
— Удивительный человек, — покачал головой князь Шереметьев, взгляд которого прилип к броне парня… посеребренной. Полностью. Это цепляло и немного уязвляло, потому у него самого был добрая зерцальная бронь, да украшенная золотом и серебром. Но украшенная. А тут — просто бесхитростно покрыта серебром. Зато вся. И это выглядело довольно занятно.
— Не по Сеньке ли шапка? — спросил Басманов, также обративший внимание на броньку сотника.
— Так князь же, — пожал плечами воевода и осекшись замолчал под суровым взглядом Шереметьева. Впрочем, поправлять его не стал. Ибо сам не знал, что думать.
Посверлил его взглядом. Хмыкнул. Глянул на сотню Андрея. Пожевал губы. И затих, погрузившись в свои мысли.
Сотня Андрея бросалась в глаза не столько своим богатым снаряжением, сколько фундаментальной неправильностью. Это князь на уровне подсознания заметил, а осознать не мог. И не только он.
На фоне «цыганского табора» поместного войска, пестрого и разного, эти всадники выглядели едва ли не регулярной армией. Ну а что? Все снаряжены и вооружены единообразно. Вон — копья покачиваются в такт, помахивая крохотными прапорцами — все одной длины и, судя по всему, диаметра. Конечно, какие-то различия имелись, прежде всего в одежде. Но они меркли на фоне общего ощущения единообразия и порядка.
А обоз?
У сотни был свой обоз. И это не вьючные лошади, а вполне себе приличные повозки. Двуколки с большими колесами. Из-за чего всадники не имели необходимости перегружать ни своего основного коня, ни заводного всякого рода походным скарбом. Отчего сотня в целом не выглядела «табуном, кочующих цыган», нежели такое-же количество воинов, идущих обычным образом.
Понятное дело — что таких выводов с первого взгляда никто не делал. Во всяком случае осознанно. Но подсознательно они ощутили разницу очень четко. Все. Включая сотенных помещиков, сравнивших себя с окружающими. Они ведь за эти месяцы уже привыкли к порядкам Андрея и им подобное все казалось заурядным, обычным и даже надоевшим. Однако, глядя на бардак иных сотен, невольно приосанились.
