Например, вот прямо сейчас, после этой непонятной фразы, молодой сотник отправился проверять кашеваров. Ведь время обеденное. И он проверял каждый котел[1]. Без исключений. Чтобы не шалили. Чтобы не воровали. Причем не просто принимал еду на пробу уже отложенную в мисочку, а сам в котле ковырялся, изучая работу повара. А потом еще и сам себе на пробу брал немного еды, самой на его взгляд неудачной. И мог серьезно наказать за нерадивость…
Казаков поставили на постой, разместив в одной из сотенных землянок. Благо, что их ставили с некоторым запасом места. Опыт уже заставил Андрей стараться иметь запас буквально во всем. Таким образом, они расположились у внешней строящейся каменно-земляной стены. Та, правда, была всего в аршин высотой, пока. Но все одно — подспорье немало. Особенно в сочетании с мощным рвом, который выкопали до зимы.
Но именно там основная жизнь и кипела, так как внутри малой крепости было слишком мало места. Там, по большому счету, больше жил сам Андрей с женой в окружении самых верных и преданных людей. Ну и основные склады стояли.
Правильное же размещение казаков под присмотром позволило им сразу окунуться в жизнь вотчины. Да послушать кто что о хозяине говорит. И к своему удивлению они не услышали ничего похабного. Даже явного недовольства, в том числе и от тех людей, которых выпороли совсем недавно.
— Так за дело, — пожимая плечами, сказывали они.
— Не обидно?
— Обидно. Но сам виноват.
Это их немало озадачило.
Посему и сошлись все эти восемь казаков чуть в стороне в круг, чтобы обсудить. Точнее созвал их старший.
— Как вам черт? — без тени улыбки поинтересовался Василий.
— Брешут попы, — уверенно ответил ему Иван — тот молодой парень с кольцом в ухе. — Как есть брешут. Какой же он черт? Что наседка над людишками квохчет.
— Как же брешут? — удивился Мелентий. — Собор же порешал…
— А что тебе тот собор? — перебил его Никита. — Али по доброй воле? Палками согнали, вот и сказали попы, что требовалось. Они люди подневольные. Что с них взять?
— Верно Никита сказывает, — согласился Михайло. — Все у них кверху сракой. Если это черт, то отчего они, богобоязненные, так со своих единоверцев три шкуры дерут? Все вы слышали про Михайло Шейтаноглу[2]. Тварь первейшая. Однако в уважении среди попов в Царьграде ходит. И никто даже пасти против него не разевает.
— И то верно, — кивнул Богдан. — Тварь. Вот уж кто черт так черт.
— Да и награду за голову Сулеймашка не зря положил. — заметил Яшка. — Был бы чертом — в уста с ним целовался, да золотом осыпал. Примечает он таких. У меня брат пять лет там мыкался. Еле убег. Да и толку? Издох на родной земле от побоев. Не выкарабкался.
