Землянин мысленно иронично ухмыльнулся.
Кизаши одновременно истово хотел признания клана, их любви и уважения, но и боялся сделать к этому хоть один шаг.
Но не всегда все сбывается именно так, как ты этого хочешь
Стас ждал этого разговора и поэтому не был удивлен, когда парень через четыре дня решил с ним поговорить.
— Скажи, Кизаши, много ли в цитадели людей, которые интересуются твоими успехами? — терпеливо начал Стас, внимательно смотря на собеседника. Руки он положил на скрещенные колени, ладонями в сторону парня.
— Причем тут это…
— А много ли тех, кто иногда навещает тебя здесь? Возможно ли они поздравляют тебя с днем рождения или спрашивают о твоем здоровье? — слова землянина заставили парня поморщиться и отвернуться.
Речи Широ жгли душу сильнее, чем раскаленная сталь, ведь били прямо в сердце неуверенности алхимика.
— Но ведь это ничего не значит! — внезапно крикнул он, взглянув на Ордынцева фанатично горящими глазами. — Пускай они презирают меня и не желают разговаривать, но я все равно являюсь частью клана и готов пожертвовать ради них жизнью! Пусть я так и останусь никому не нужным алхимиком, но зато из-за моих действий мои братья и сестры не пострадают. Почему я должен ставить себя выше других своих соклановцев?
«Эх, какой же он все-таки ребенок. Такая горячность и ради чего?»
— Возможно, потому, что ты не просто алхимик, Кизаши, — наклонил голову Стас, скосив взгляд на активированный амулет против прослушиваний. — В отличие от обычных, пускай и сильных воителей, ты ученый, чьи достижения могут помочь еще многим поколениям воителей Сумада. Если есть возможность пожертвовать какими-то воителями ради развития твоего будущего, то стоит немедленно так и поступить…
Ордынцев мгновенно замолчал, заметив столь долгожданный гнев на лице внука Хидэо.
«Это было несложно».
— Не смейте так говорить о моем клане! У вас нет клана поэтому вы даже не можете понять, какая ответственность на мне лежит! Как я могу предать своих соклановцев ради чего-то такого… Такого… — парень задохнулся не в состоянии подобрать слов и, вскочив, начал нервно шагать по комнате.
Наконец, сделав пару шагов, он сел обратно. Стас не стал ничего говорить. Он лишь пристально смотрел на Кизаши, словно подталкивая продолжить. Сам же обиженный лишь хмурил брови, отказывая признавать поражение.
Вдруг на упрямом лице алхимика проступило понимание, после чего оно плавно трансформировалось в вину.
Ордынцев довольно на секунду прикрыл глаза.
