Что мешает, почему нет, почему лучше умереть?
Ольга лежала, положив голову на валик дивана.
— Убив Ламкерта, ты не остановишь ЭМАС.
— Глупая беспомощная ложь тебя совершенно не красит.
Конечно, это была ложь, и они много раз обсуждали — убийство директора ПТА именно что остановит систему. Старик боялся покушения, но не террористов, а Столыпина, и поэтому рассказывал где только мог, что машины не могут работать без секретного кода, который знает только он. Таким образом директор ПТА, действительно, обезопасил себя от тех, кто хотел установить контроль над созданной им системой, но сделал сам себя главной мишенью для желавших её уничтожения.
— Мне холодно, Серёжа, мне нужно твоё тепло, а не все эти глупости, которые ты говоришь. Иди ко мне, — снова позвала Ольга.
Зубатов не знал, зачем Аня решила второй раз сыграть с ним в эту игру, но зато он придумал, как её обмануть. За полчаса до того, как Ламкерт должен был выйти на Большую Морскую, чтобы быть застреленным Ольгой, он сам зашел в главную контору ПТА и поднялся на второй этаж, где помещалась приемная директора-распорядителя.
— Что вам угодно? — поднялся ему навстречу из-за стола секретарь.
Зубатов оглядел приемную. В углу за конторками сидели два скучающих письмоводителя — скорее всего, охранники.
— Охранное отделение, по неотложному делу к Осипу Иосифовичу.
Зубатов махнул перед носом секретаря своим старым удостоверением, в котором тот всё равно не успел ничего заметить, и решительно толкнул дверь. Существовал, конечно, риск, что дверь открывается только при нажатой — секретарем или самим директором — кнопке, но, судя по тому, как была организована внутренняя охрана, о таких тонкостях здесь не думали.
Дверь действительно открылась, и Зубатов оказался в кабинете Ламкерта. Тот сидел за столом — живой старик в очках — и с интересом поднял на него глаза.
— Господин Ламкерт, Осип-Фердинанд?
Зубатов опустил руку в карман и взвел курок браунинга. Второй раз Анна не обманет его — она останется жить, потому что Ламкерта убьет он.
Федя, Миша, Янек, Фима и Катя, которых он 20 лет назад отправил на каторгу, смотрели сейчас на Зубатова и думали, что это будет справедливым: ведь он заставил их заплатить после Анны, но сам еще не расплатился.
— Здравствуйте, господин Зубатов. Погодите в меня стрелять. Во-первых, с такого расстояния попасть мудрено, и, хотя вы наверняка хороши в этом ремесле, я всё же опасаюсь, что вы можете не убить меня сразу, и я буду мучиться. Надеюсь, вы не ненавидите меня до такой степени. Во-вторых, я имею вам кое-что сказать.
