— Если ты не скажешь, скажу я, — прошипел Пётр Ипполитович.
Этого, конечно, допускать было нельзя. Но вместо того, чтобы развернуться и отрепетированным в кабацких драках ударом в челюсть уложить тщедушного Победоносцева, Егор пошел по самому простому пути.
— Смерть ему, — закричал он.
Юрочка толкнул инженера, удивленно глядящего на Егора, на пол, и принялся яростно лупить его кулаками. Несмотря на высокий рост, ручки у него были тоненькими и слабыми, так что выглядело это скорее комично, чем опасно. Но остальные безномерные вдруг с неожиданным остервенением бросились на Кульпу и стали избивать его ногами, норовя попасть по лицу.
— Изыди, дух сотонинский, изыди! — голосил юродивый.
Он отбросил конпутатрум, который покатился по полу прямо к ногам стоявшего в углу и молча наблюдавшего за всей этой сценой Зубатова.
Егор в ужасе бросился из пакгауза.
В ожидании Ольги время тянулось медленно, как долгий состав из барок с дровами, который, пыхтя и испуская дым, тащил по каналу небольшой буксир. Над ним стремительно неслись паровозы-экспрессы, как будущее над прошлым, и он ласково коптил их стальные брюшки. Вместе с буксиром по воде плыл мусор. Безработные, бродяги и дети сидели на грязных берегах канала и медленно двигали руками — из окна было не понять, что они делают. Бородатые дворники в белых фартуках лениво перемещались по пространству набережной, сметая невидимый сор. Зубатов с удивлением заметил, что стало тихо, словно бы время совсем остановилось.
Надворный советник Зубатов, бывший начальник Особого отдела Департамента полиции, конечно, не мог участвовать в террористическом акте против ЭМАСа, который задумывала Ольга. Но мог ли студент Серёжа Зубатов, участник революционного кружка, собиравшийся стрелять в великого князя Владимира Александровича? Ах, да, он же назвал полиции имена всех своих товарищей, предал, но разве и они не были предателями? Разве не помог он им, надев на них кандалы и отправив на каторгу, стать вместе с Анной героями неслучившегося подвига. И не настала ли теперь его очередь?
Все эти последние дни Зубатов жил в состоянии эйфории. Её можно было списать на влюбленность, но на самом деле он переживал возвращение в прошлое. Анна под видом Ольги вылезла из петли, совсем не оставившей следов на её шее, и вернулась к нему.
Ольга пришла тихо — привыкший к ней Фёдор открыл входную дверь и тактично исчез, и Зубатов не услышал её, глядя в окно, пока девушка не бросила на стул перчатки, звякнувшие маленькими пуговицами. Потом, ни слова не говоря, она стянула всю одежду и вытянулась на коленкоровом диване.
