Вагон качнуло, и Толоконников понял: стрелка. Поезд свернул, потом нырнул под эстакаду, сверху пронесся товарный состав, потом прямо перед ним с какого-то бокового пути выехал такой же городской маршрут — с десяток секунд они ехали по одним путям, друг за другом, но на очередном разъезде, над Введенским каналом, тот свернул в сторону Царскосельского вокзала.
За окном безумной каруселью летели линии огней: окна домов и вагонов, фонари встречных паровозов, прожектора на разъездах и семафоры, которые всегда и для всех горели зеленым, потому что схема движения по воздушным железным дорогам Петрограда была рассчитана с такой точностью, что не предполагала остановок иначе как на станциях.
Толоконников считал стрелки. В каждый момент десятки тысяч шестеренок, вращаясь с разной скоростью, отрабатывали алгоритм, и если где-то сломается один только зубчик, выскочит из гнезда ось, в перфокарте будет неровно пробита дырка, поезда не разойдутся и вместе повалятся с высоты трех саженей на заполненные трамваями и автомобилями улицы.
«Безумцы, — шептал инженер, — безумцы. Они не понимают, что совершают».
Письмо не было поддержано Путейным клубом, последняя надежда рухнула. Через три дня, много через неделю, 2-й резервный цех будет изъят у Главконтупра и передан ПТА. Это несложно — машины даже не будут демонтировать, просто отключат от центрального пульта воздушных железных дорог и подсоединят к машинам ЭМАСа. Акционеры получат хорошую выплату и, наверное, останутся довольны. Но до конца войны, пока Россия отрезана от Европы линией фронта, приобрести на них новые табуляторы невозможно.
«Безумцы, — повторял Толоконников. — Когда случится катастрофа, они поймут, но какую цену мы заплатим… Когда случится катастрофа…» Внезапная мысль пронзила его голову. Привыкший к систематической работе, он не часто переживал озарения, но это было именно оно.
С трудом дождался инженер утра следующего дня и, хотя был выходной, отправился в контору. Целый день, не разгибая спины, просидел Толоконников над расписанием следующей недели, которое в ночь на понедельник, остановив на час всё движение, инженеры на перфокартах вводили в машины.
Поезд должен был быть не пассажирским, но и не грузовым, легким, чтобы нанести наименьший ущерб. И место — не людное, но приметное, чтобы привлечь внимание публики. Наконец, он нашел то, что нужно: каждый вторник Училище правоведения заказывало поезд, чтобы везти тела умерших в своём госпитале на Волковское кладбище. Если стрелка у поворота на Итальянскую встанет в промежуточное положение, разогнавшийся состав вылетит с рельсов и врежется в стену Народного дома ПТА, который теперь стоит пустым. Вероятность жертв среди тех, кто окажется в это время на мостовой, нельзя исключать, но это ничтожные жертвы в сравнении с теми, которые могут быть. Итак, решено: как только резервные табуляторы будут изъяты, Толоконников иголкой немного расковыряет дырку на перфокарте, показав всем, к чему приводит отказ от дублирования машинной работы.
