Зубатов и Ольга с интересом смотрели на солдата.
— Похвастаться, значит, хочешь? — спросила она.
— Да не похвастаться! — солдат раздосадовался, что не может объяснить себя господам. — А жизнь свою миру явить. Ведь когда она во мне только, со мной и прекратится. А так я как бы в мире есть. Ах ты, господи, как же сказать-то…
— Да поняли мы, — сказал Зубатов. — Когда следы твоего существования видны — ты существуешь, а если нет — то уже как бы и нет.
— Во-во, — подтвердил солдат. — Одно слово — ученый, как ловко сказал!
Тут он воровато огляделся и, приблизившись к Зубатову с Ольгой, доверительно сообщил:
— А мне тут один маньчжурец, или чёрт его знает, кто он, сказал: в наших, говорит, книгах пишут — бывает такое, что человек помер уже, а сам этого еще не понял. Так вот, надо оглядеться: остаются ли за тобой следы. Если остаются следы — значит, есть ты. Я-то не поверил, потому что у православных христиан известное дело — как помер, так душа твоя и улетает. А только сейчас вот вспомнил, когда вы сказали. Совсем как маньчжурец тот.
Зубатов усмехнулся и вытащил из кармана серебряный рубль.
— На вот тебе, на папиросы.
— Что ж вы, барин, думаете — русский я солдат или нищеброд какой? Погодите, еще до Берлина дойду и самого кайзера на штык подыму!
От этой мысли он развеселился и даже заулыбался обросшим щетиной ртом с выбитым передним зубом. Но потом всё же взял рубль, сам этому смутился, пробормотал «благослови вас Бог, барин и барыня» и исчез в толпе.
— Идущий на смерть благословил нас за папиросы, — хихикнула вдруг Ольга и прижалась к плечу Зубатова.
— Morituri te salutant, — задумчиво повторил он из гимназического курса латыни.
— А вообще, конечно, это как есть дьявольская прелесть, — уже серьезно сказала Ольга.
— Что?
— ЭМАС дал ему возможность существовать. Но он же может её и отобрать, если захочет. Даже ты, хотя твои портреты есть в книге революционной мести и многие готовы умереть ради твоей смерти, ты, чей след и, значит, существование неоспоримы, — и то почувствовал себя вне жизни, когда тебя отключили от ЭМАСа. А каково им? Только ЭМАС позволяет им существовать. Но вообще — правильно Юрочка-Божедом говорит: это всё от безверия. Не верят в Царствие Небесное, на земле хотят утвердиться.
Ольга показала на людей, глядевших на экран.
«Сын Пашка Георгия вчера получил в Галиции! Миронов» — высветили лампочки счастье какого-то Миронова.
Только сейчас Зубатов понял, что толпа — это не просто толпа, а выстроившийся к аппарату ЭМАСа хвост из желающих сообщить о себе миру. И, сообщив, поглядев на себя на экране, они тут же уходят, нисколько не интересуясь тем, что напишут после них. Да и то, что читают они, стоя в хвосте, читают только от нечего делать, безо всякого интереса, и сразу забывают. И давешний тамбовец, значит, обманулся: нет его в мире.
