Он ни с кем больше не разговаривал. Ни о Савицкой, ни о чём другом. Товарищи не трогали его, понимая, что он скорбит не только по покинувшей их душе, но и по телу. Но Зубатов не скорбел. Он действительно именно удивлялся.
В тот же вечер он явился в охранное отделение и сообщил имена всех этих людей, не достойных того, что Аня за них умерла.
С тех пор прошло больше 20 лет, и Зубатов ни у кого больше не видел таких глаз.
— Вот, господин Клыков, — студент подвел Зубатова к Хрулёву, — изволят быть жертвой эксперимента ПТА по отключению абонентского номера.
Хрулёв внимательно, исподлобья посмотрел на Зубатова, прикидывая, какие мотивы задействовать в беседе с этим господином. Понятно, что не о Страшном суде, но в достаточной ли степени он отвержен, чтобы обличать перед ним лицемерие этого мира? Тут так легко напугать, а человек, видимо, состоятельный и неглупый, такие сейчас особенно нужны.
— Вам, господин Клыков, извините, не знаю вашего имени-отчества… — начал Хрулёв, взяв Зубатова под руку.
— Сергей Владимирович.
— …Сергей Владимирович, в известной степени повезло: поставив над вами эксперимент и лишив вас абонентского номера, система исторгла вас, но и утратила свою власть над вами. Разрыв был мучительным — вы потеряли связь со всем, что было дорого, — но зато вы, глядя со стороны, понимаете, каково тем, кто не потерял эту связь. Как опутывает их паутина проводов и как безнадежно они попадают под власть ЭМАСа. Вам тем более повезло, что вы оказались в нашем кругу — тех, кто делится своими чувствами и мыслями без помощи машин. У кого, таким образом, их невозможно отнять. Оставайтесь с нами!
— Благодарю вас за приглашение. Но какова же цель вашего собрания?
— О, я вижу, вы зрите в корень, — обрадовался Хрулёв, подумав, что Зубатова хоть сейчас можно ставить унтером. — Вы знаете, в чем цель эксперимента, поставленного над вами? Проверить, сколько дней вы сможете прожить без абонентского номера, прежде чем наложите на себя руки или лишитесь рассудка. Таким образом они проверяют, достаточно ли уже поработили людей, чтобы переходить ко второй части плана, или еще нет, и люди еще могут без них обходиться.
— Что же это за вторая часть?
— Известно что: управлять. Давать одним голосам звучать громко, других приглушать, третьих затыкать совсем, а четвертых и вовсе выкидывать. Будь ты доктор, купец или член Государственной Думы, даже писатель — всякому нужна реклама. Не в том обыденном смысле, как аптекари рекламируют свои пилюли, а купцы — новые товары. А в том, что всякий человек рекламирует себя окружающим, подавая таким, каким хочет чтобы они его видели. И вот, они хотят монополизировать всю эту рекламу, а потом ранжировать, кому и сколько прав на неё давать.
