ЭМАС | страница 30



«Зачем ты едешь? Представь, как отец будет читать о тебе в газетах. Нет, так поступают лучшие люди, и если еще можно было отказаться до того, как попасть в их число, то теперь-то уж, конечно, нет».

Трамвай дребезжал по Измайловскому. Где-то здесь Сазонов кидал бомбу в Плеве. В окнах мелькали реклама, люди, автомобили и лошади, будки ЭМАСа на каждом углу и хвосты перед ними. Она смотрела на людей в хвостах, ждущих своей очереди, чтобы сообщить знакомым: я купил новый галстук у Кнопа. Или: был на выставке «Бубнового валета», не понравилось. Или: Ляля поступила в первый класс прогимназии. Или вообще какую-нибудь выдуманную ими чушь. И будут жить еще долго. А её жизнь будет короткой, но лучше длинных бессмысленных.

Покидая довольно спонтанно, после очередной ссоры, родительский дом, она думала освоиться и поступить в медицинский институт или на Бестужевские курсы.

Пока Ольга жила одна, радуясь новой самостоятельной жизни. Она просыпалась рано, с фабричными гудками, и смотрела, как дымы застилают небо, смешиваясь с тучами. Всё было так не похоже на родной чопорный Васильевский остров! Получив свободу, она не помышляла о борьбе за права еще кого-то и жила в своё удовольствие. Появились друзья и подруги, они приходили к ней на квартиру. Заработка ей хватало, тем более что (но в этом она ни за что бы не призналась) отношения с родителями довольно скоро восстановились, и те не оставляли дочь своей заботой.

Политические разговоры заводили в основном молодые люди, а барышни слушали, глядя на них влюбленными глазами. Но потом в компании появился Фауст, которого она сначала знала просто как Мишу Павлюченко, и всё в её жизни встало с ног на голову. Он, в отличие от прочих, не говорил пламенных речей и всё больше помалкивал. Этот молчаливый человек с добрым, немного детским лицом, бородой и большими руками заинтересовал Ольгу, и кто-то шепнул, что Павлюченко кого-то убил. Это не отвратило её, наоборот, его видимые серьезность и надежность получили фактическое подтверждение. И если убил — то какого-то подлеца, потому что такой добрый и чистый человек, понятно, не может сделать ничего плохого. В нём было что-то от отца, не её родного отца — человека со всех сторон положительного, но видевшего в ней ребенка. А другого, кто заботливо, но по-взрослому ведет за руку.

После дождливых дней вдруг внезапно стало тепло, но теплые дни августа в Петрограде — это тоже прощание, последний привет уходящего лета. Вокзал, носильщики с бляхами, топчется унылый городовой. Счастливее ли они её? Ведь им жить и жить, а ей нет. С соседней платформы отправлялись на фронт запасные. Стриженные, испуганные, с набитыми едой вещмешками, они отрешенно глядели на людей, суетящихся по перрону. Похожа ли Ольга на них? Они ведь могут и не умереть…