— Да вот, Егорушка, мы же с братьями на Шлиссельбургском тракте живем, у моста Финляндского. Соберемся и придем сюда с нашей квартиры. Днями, Егорушка, днями.
Старик повернулся и заковылял в сторону Обводного. Егор посмотрел ему вслед. Такой шанс, как сегодня, выпадал только раз в жизни, и упускать его было бы преступным. Тем более если старик приведет сюда еще каких-то братьев — наверняка таких же, как и сам. Егор не мог поступить иначе. Он наклонился, поднял с земли камень потяжелее, в два прыжка нагнал старика и со всей силы ударил в затылок. Тот даже не вскрикнул — легко, как соломенное чучело, повалился на своих иссохших ногах в дорожную пыль. Егор схватил его и поволок к железной дороге. Стариково тело было легким, не тяжелее дохлой собаки. Он положил его на пути так, чтобы первый же паровоз скрыл всё преступление.
Утром следующего дня Егор пошел в сторону порта. Там, в трущобах Канонерского острова, ютилось много разных подозрительных людей, и в том числе легко было найти книгонош. Гонимые официальными церковными властями, они собирались почти так же тайно, как и социалисты, набивали свои котомки книгами и шли с ними по рабочим окраинам, нести свет правды их обитателям. Но только были эти книги не Марксовым «Капиталом», а Святым Евангелием. Побродив по улицам с четверть часа, среди обывателей низшего класса — портовых докеров, профессиональных нищих-богомольцев, жёлтобилетниц и простых забулдыг — Егор легко увидел нужного ему человека: в дешевой, но чистой одежде, с осоловелым взглядом и большой торбой за плечами.
— Эй, — окликнул он, — ты, что ли, книгоноша?
Человек подскочил.
— Как есть я, а вам что ж угодно?
— Да мне бы Библию почитать, с откровениями.
Книгоноша заулыбался.
— Извольте, будьте так любезны.
Он вытащил из торбы дешево изданную, почти на папиросной бумаге Библию и отдал Хрулёву.
Весь день Хрулёв читал Апокалипсис и Евангелие, заучивая наизусть понравившиеся ему цитаты, а вечером пошел на кладбище. Давешнего чиновника он не встретил, поэтому сам отыскал нужный склеп и по лестнице спустился вниз.
— Отец Афанасий, — сказал он ночлежникам, — велел мне к вам прийти и слово от него сказать. Поди, говорит, поклонись блаженным и свидетельствуй мое к ним почтение.
— Что ж сам-то дед не пришел, коли мы у него в таком почете? — лениво спросил кто-то.
— Говорил, говорил, а чего хотел — непонятно, — отозвался другой.
— А ты чего пришел? — спросил третий.
В животе у Егора похолодело. Он понял, что не сможет повторить ту легкость, с которой старик вчера завладел умами кладбищенских проживальщиков. И напрасно было на это рассчитывать. Земля уходила из-под ног, хотя сам он был под землей. И не жаль было старика, но неужели судьба, поманившая его возможностью, вдруг так жестоко её отнимет? Егор закрыл глаза. Нужно было отвечать, сразу, это был единственный шанс. Но он не знал что.
