Дитя Тени, вышедшее противостоять ему, пригрозило:
— Я одним мизинцем переломаю тебе кости, мелкий ты туземный звереныш! Да так, что их осколки прорвутся сквозь кожу!
Пескоход отодвинулся от протянутых к нему когтей и презрительно бросил:
— Если вы с ним одной крови, заставьте его сесть на место, а иначе он мой.
— Неприкосновенен, — ответили ему голоса. Их звучание было подобно ночному ветру, вечно и безуспешно скитающемуся в поисках убежища.
Левой рукой он мог отбить скрюченные когти, а правой — обхватить тонкую шею противника смертельной хваткой и придушить. Пескоход пригнулся, уперся широко расставленными ногами в землю и стал выжидать, когда крадущаяся фигура окажется в пределах досягаемости. Но в тот самый момент широкую завесу дыма над Хребтами Мужества сдуло в сторону, и последний свет заходящей планеты-сестры на краткий миг, подобно вспышке молнии, осветил личико Дитяти Тени: темное и болезненное, с огромными глазами над обвисшей плотью, впалыми щеками и крошечными, как у младенца, ртом и носом, из которых вяло текла густая слизь.
Несмотря на то, что впоследствии Пескоход ясно припоминал все черты того лица, он не обратил на них внимания при мимолетном проблеске голубого света. Вместо этого он разглядел лица остальных Детей, увидел их уверенность в силе, которой они, наевшись мяса, мнили себя исполненными, и что в действительности они всего лишь глупцы, на которых дунешь, и они исчезнут. А так как он был еще слишком молод, Пескоход не видел прежде ничего подобного, и, когда когти коснулись его горла, он увернулся, отпрянул и, надрывно глотая воздух по причине, которой не понимал, бросился к скоплению темных тел возле клещевого оленя.
— Вот, глядите, — сказал голос, который приветствовал его первым. — Он плачет. Ну же, мальчик, скорее садись с нами. Ешь.
Маленькие темные руки увлекли его вниз, и Пескоход присел около оленя рядом с остальными.
— Ты не должен причинять ему боль — он наш гость, — сказал кто-то Дитяти Тени, чьи пальцы еще минуту назад тянулись к горлу Пескохода.
— Э-э-э...
— Нет ничего дурного в том, чтобы иногда позабавиться с ними и напомнить им их место. Но сейчас пусть поест.
Кто-то вложил ему в руку кусок сырой оленьей плоти, и Пескоход, как он всегда делал, проглотил мясо прежде, чем его смогли бы вырвать из его рук. Только что грозившее ему Дитя Тени опустило руку на его плечо.
— Прости, что напугал тебя.
— Все в порядке, забудь.
Планета-сестра закатилась за горизонт и больше не затмевала красоты созвездий, засиявших на осеннем небосклоне: Женщина с Горящими Волосами, Пять Волосатых Ног и, конечно же, Аметистовая Роза, которую жители заливных лугов и топей, болотное племя
