И очень скоро мы с отцом остались наедине.
***
Большую часть срока я отбыл в трудовом лагере Рваных Гор. Это был небольшой лагерь, состоящий всего лишь из ста пятидесяти заключенных, а зимой, в пору повальной смертности, их численность иногда падала и менее чем до восьмидесяти. Мы рубили лес, жгли уголь, а наткнувшись на подходящую березу, мастерили лыжи. На горной границе леса мы собирали соляной мох, обладающий лечебными свойствами, и строили долгие планы по обрушению скал, которые раздавили бы роботов-надзирателей, но время шло, момент все не наступал, и в итоге скалы так никогда и не обрушились. Работа была тяжелой, а роботы неустанно следовали политике строгости и справедливости, заложенной в них тюремной администрацией. Таким образом, проблема жестокости и фаворитизма исчезла навсегда, а право быть снисходительным или жестоким осталось только за хорошо одетыми людьми в залах заседаний.
Так им, по крайней мере, казалось. Изредка я часами беседовал с охранниками, рассказывая о мистере Миллионе, а после находил то кусок мяса, то плитку бурого и крупнозернистого, как песок, сахара, спрятанного кем-то в моем спальном углу.
Преступнику не всегда удается извлечь выгоду из своего преступления, но как я узнал много позже, суд не смог найти ни единого доказательства, что Дэвид тоже приходится сыном моему отцу, и объявил наследницей тетю Жаннин.
Тетя вскоре умерла, и адвокат в письме уведомил меня, что согласно ее завещанию я унаследовал «большой дом в Порт-Мимизоне, вместе со всей его мебелью и движимым имуществом», и что этот дом «по улице Сальтамбонк, 666, в настоящее время находится на попечительстве у робота-слуги». Но так как другой робот-слуга, под чьим надзором я находился, не позволял мне ничего писать, ответить я не смог.
Время улетало на птичьих крыльях. Осенью я находил тела мертвых жаворонков у северных подножий скал, а весной у южных.
Я получил письмо от мистера Миллиона. После расследования смерти отца большинство девушек разъехались кто куда, а после смерти тети он был вынужден распустить и остальных, так как обнаружил, что как робот он не в состоянии внушать девушкам необходимое послушание. Дэвид укатил в столицу. Федрия удачно вышла замуж. Мэридол родители продали в рабство. Согласно дате в письме его написали спустя три года после дня судебного разбирательства, но как долго оно ко мне добиралось, я сказать не могу. Конверт открывали и закрывали много раз, отчего он стал грязным и потрепанным.
