— Он твой пятый клонированный ребенок?
— Пятый эксперимент? Нет, — отец сжался и втянул высокие плечи, завернутые в выцветший багрянец старого халата, отчего он стал похож на какую-то дикую птицу, и я тут же вспомнил, как читал в учебнике по естествознанию о птице под названием красноплечий канюк. Поседевшая с возрастом отцовская обезьянка взобралась на стол. — Скорее пятидесятый, если вам так интересно знать. Прежде чем достигнуть успеха, мне пришлось много практиковаться. Вам эта техника может показаться простой, потому как вы слышали, что клонирование возможно, но вы и понятия не имеете, как трудно предотвратить возникновение самопроизвольных отличий. Каждый ген, который доминирует во мне, должен остаться доминантным, но люди не садовый горох, который подчиняется простым законам Менделя[27].
— А что с неудачными клонами? Ты их уничтожил?
— Он их продал, — ответил я. — В детстве мне всегда было интересно, зачем мистер Миллион останавливается на невольничьем рынке и разглядывает рабов. Но со временем я догадался. — Футляр со скальпелем все еще лежал в нагрудном кармане. Я чувствовал его при каждом вдохе.
— Мистер Миллион, — сказал отец, — похоже, немного более сентиментален, чем я — к тому же, я не люблю выходить из дома. Видите ли, доктор, в ваше предположение о том, что на самом деле мы одна и та же личность, необходимо внести маленькую поправку. У каждого из нас есть небольшие индивидуальные отличия.
Доктор Марш собирался ответить, но я прервал его:
— Зачем? — спросил я. — Зачем тебе понадобились Дэвид и я? Зачем понадобилась тетя Жаннин много лет назад? Зачем тебе продолжать все это?
— Именно! — ответил отец. — Зачем? Мы задаем вопросы, чтобы задавать вопросы!
— Я тебя не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?
— Я стремлюсь к самопознанию! Или, если хочешь, «мы» стремимся! Ты здесь благодаря моему стремлению, а я здесь благодаря стремлению своего предшественника, который в свою очередь был сотворен человеком, чей разум запечатлен в мистере Миллионе. Мы неустанно ищем ответы на множество вопросов, и один из них: зачем мы это делаем? Однако есть и нечто большее, — он наклонился вперед. Обезьянка подняла свою белую мордочку и озадаченно взглянула на него блестящими глазками. — Мы жаждем узнать, почему другие возносятся и преображаются, а мы остаемся неизменными.
Я вдруг вспомнил о яхте, о которой говорил с Федрией, и заявил:
— Я здесь не останусь.
Доктор Марш улыбнулся, а отец ответил:
