Должно быть, я слишком резко на него посмотрел. Он повернулся и, если такое вообще возможно, улыбнулся еще более снисходительно, чем прежде.
— Ты удивлен?
— Я всегда считал Землю колыбелью научной мысли, — ответил я. — Я легко могу представить ученого, покидающего ее для исследований...
— Но тебе кажется немыслимым, чтобы хоть один из них не захотел вернуться? Давай рассмотрим мое положение. К счастью для меня, ты не одинок в своем уважении к седине и мудрости отчей планеты. Как человеку с земным образованием, мне предложили вести факультет в вашем университете с практически любым окладом, какой мне взбредет в голову назвать, и академическим отпуском каждые два года. К тому же, возвращение на Землю занимает двадцать лет ньютоновского времени. Мне они покажутся, конечно же, всего лишь шестью месяцами, но к моменту прибытия домой мои знания окажутся устаревшими на целых сорок лет. Нет, боюсь, в моем лице ваша планета обрела новое научное светило.
— Кажется, мы уходим от темы, — заметил отец.
Марш кивнул, но добавил:
— Я как раз собирался сказать, что антрополог, как никто другой, способен почувствовать себя как дома в любых культурных условиях — даже таких странных, как те, что создала вокруг себя ваша семья. Думаю, я смело могу называть вас семьей, раз уж помимо тебя здесь проживают еще двое. Ты же не возражаешь, если я буду говорить о вас двоих в единственном числе?
Он посмотрел на меня, как будто ожидая возражений, но я промолчал, и он продолжил:
— Я говорю о твоем сыне Дэвиде — поскольку именно сыном, а не братом он приходится твоей неизменной личности — и о женщине, которую ты называешь тетей. В действительности же она дочь твоей ранней... э-э-э... версии>{13}, если позволите.
— Вы пытаетесь сказать, что я клонированная копия своего отца, и, как вижу, вы оба ожидали, что я буду шокирован. Что ж, я вас разочарую. Я давно об этом подозревал.
— Рад это слышать, — сказал отец. — Честно говоря, когда я был в твоем возрасте, это открытие сильно меня потрясло. Я отправился в библиотеку отца — в эту самую комнату — с желанием взглянуть ему в лицо и твердым намерением его убить.
— И что же? Ты его убил? — поинтересовался доктор Марш.
— Сейчас это уже не имеет значения — главное, что такое намерение у меня возникло. Я надеялся, что ваше присутствие поможет Номеру Пять легче перенести эту новость.
— Номер Пять? Так ты его называешь?
— Так намного удобнее, особенно учитывая, что у нас одинаковые имена.
