— И мы тебя искали, и тоже не могли найти, но, думаю, никто из нас просто не смог бы проводить столько времени в парке.
— Я бы смог, — возразил я, — если бы знал, что ты меня ищешь. Хотя я и без того приходил сюда при первой же возможности. Боялся, что она... — я махнул в сторону монстра, — не разрешит тебе вернуться. Как тебе удалось ее уговорить?
— А мне не пришлось никого уговаривать, — сказала Федрия. — Погоди, разве ты еще не догадался? И ничего не знаешь?
Я признался, что нет, и почувствовал себя полным дураком. Впрочем, я и был им, по крайней мере, в словах, которые говорил, потому что все время думал не о беседе, а о том, как бы запечатлеть в памяти ритмичные переливы ее голоса, фиолет ее глаз, и даже едва уловимый аромат кожи и теплое, нежное прикосновение дыхания на моей холодной щеке.
— В общем, — продолжила Федрия, — когда тетя Урания>{11} (хотя по правде, она всего лишь бедная двоюродная сестра моей матери) вернулась домой и рассказала о нашем знакомстве отцу, он выяснил кто ты, и вот я здесь!
— Понятно, — сказал я, и она рассмеялась.
Федрия была из тех девушек, которых растили с надеждой выдать замуж и одновременно с мыслью о возможной продаже. Дела ее отца, как она сама призналась, были «неважнецкими». Он промышлял перепродажей корабельных грузов, в основном тканей и лекарств с юга. Большую часть времени он утопал в долгах, которые его кредиторы и не надеялись вернуть, если, конечно, не соглашались на очередную отсрочку. Он прозябал в нищете, но при этом сумел обеспечить дочери лучшее образование и даже позаботился о пластической хирургии. Если по достижении Федрией брачного возраста ему удастся обеспечить ее еще и солидным приданым, то она породнит его с какой-нибудь богатой семьей. Но если к тому моменту он окажется стесненным в средствах, то сможет выручить за дочь сумму в пятьдесят крат большую, чем стоимость обычного уличного ребенка. И, конечно же, наша семья идеально подходила для обеих целей.
— Расскажи мне о своем доме, — попросила она. — Знаешь, как ребята называют его? «Cave Canem»[19], а иногда просто «Cave»[20].>{12} Мальчишкам кажется, что попасть к вам в гости дорогого стоит, и они часто рассказывают о том, как ходили туда. Только почти все они обычные врунишки.
Но мне хотелось говорить о докторе Марше и земных науках, и почти так же сильно, как она стремилась расспросить про нас, я жаждал узнать все о ее собственном мире: о вскользь упомянутых «ребятах», о школе и семье. Однако, хоть я и был готов рассказать ей обо всем, вплоть до услуг, оказываемых девушками моего отца своим благодетелям, были и такие вещи — вроде способностей моей тетушки слетать по лестницам, — о которых я предпочел умолчать. Мы купили по яичному рулету у той самой старушки, съели их под прохладными лучами солнца, обменялись признаниями и расстались не только возлюбленными, но и друзьями, пообещав вновь встретиться на следующий день.
