— За что ты здесь?! За что ты здесь?!
— Ни за что! Ни за что! — прорыдал он в ответ, что заставило меня рассмеяться в полный голос, не только над ним, но и над собой, потому что я снова обрел дар речи. А больше всего над тем, что знал: мы с ним никак не связаны. Он не имеет никакого отношения ко мне, к Сент-Анн, к университету, к доходному дому, где я жил, к Cave Canem и даже к пыльной лавке, где я купил свой медный инструмент. Он всего лишь никто, испуганный толстяк, который хоть и стал моим соседом, но все равно ничего для меня не значит.
***
Меня снова допрашивали. Не как обычно. Что-то изменилось, я это нюхом чуял, но не понимал, что именно. Следователь начал с привычной травли, затем стал дружелюбным, предложил сигарету — чего не делал уже несколько недель — и так раздобрел, что даже продекламировал сатирический стишок, осмеивающий академические звания — по его меркам, самая что ни на есть вечеринка. Я решил воспользоваться его весельем и попросил еще сигарету. К моему удивлению, я ее получил, а вдобавок, взамен дальнейших расспросов, выслушал еще и длиннющую лекцию о чудесных достижениях правительства Сент-Круа, как будто подавал заявку на гражданство. При этом он коротко отметил, что меня за все время ни разу не пытали и не накачивали наркотиками (это правда). Он объяснил это благородством и человечностью, присущими каждому сутулому остролицему Круа-кодилу, но, на мой взгляд, они просто самонадеянно посчитали, что могут сломить меня и любого другого узника даже без подобных ухищрений.
Говоря об этом, дознаватель произнес одну вещь, которая меня заинтересовала: мол, с ними сотрудничает некий врач, способный при необходимости вытащить из меня все, что им нужно, всего за несколько минут. И, похоже, он ожидал от меня какой-то реакции на эту ремарку. Это могло означать, что они больше не заинтересованы в моем деле, однако такая возможность показалась мне крайне невероятной, поскольку он продолжал раз за разом вставлять в разговор характерные непрямые вопросы. А может, он пытался меня убедить, что они уже получили всю необходимую информацию из другого источника, но и это было невозможно, потому что предоставить ее было просто некому. А поведение следователя, похоже, объяснялось тем, что доктор этот более недоступен, и так как я думал, что знаю, или по меньшей мере подозреваю (то ли интуитивно, то ли уловив что-то в сказанном ранее), кто он такой, я выразил сожаление тому, что следствию не удалось допросить меня под наркотиками, потому что это доказало бы мою невиновность, и пожелал им как можно быстрее подыскать доктору достойную замену.
