Я позвал его раз или дважды, но ответа не последовало. После нескольких минут бесцельных метаний мне пришло в голову, что наилучшее возможное объяснение таково: мальчишка собрался готовить ужин, но выяснилось, что какой-то предмет кухонной утвари мы потеряли, и он, в надежде его отыскать, решил вернуться по нашим следам на несколько миль назад. Придя к этому выводу, я достал фонарик, схватил (не спрашивайте почему, наверное, из-за спешки) легкую винтовку и выдвинулся на поиски. Солнце уже опускалось, но еще не село.
Десять минут быстрой ходьбы привели меня к реке, где я и нашел мальчика, стоящим по пояс в воде и растирающим себя песком. Я позвал его, и он откликнулся с вполне невинным видом, однако в голосе его слышалось скрытое смущение. Я спросил, почему он покинул лагерь без моего ведома. Он ответил, что чувствовал себя грязным и хотел помыться, да к тому же для готовки ему требовалось больше воды, чем осталось в наших флягах, а будить меня он не хотел. Звучало это вполне разумно, но я все равно не мог отделаться от ощущения, что это не то, что произошло на самом деле, и отнюдь не все, что произошло. В глубине души я был уверен, что он врет и что кто-то — помимо нас двоих — побывал в лагере, пока я спал. И дураку понятно, что мальчишка был с женщиной. Это было видно в каждом его слове и действии. Из наших запасов пропало около двадцати фунтов копченого мяса, и, хотя мне не жалко поделиться им с его возлюбленной — у нас его полно, — все же это мясо принадлежит мне, а не ему. Поэтому я намерен был докопаться до сути.
В общем, я потратил на расспросы еще минут пять, но, не добившись от мальчика более приемлемых ответов, чем те, которые изложил выше, велел ему поторопиться, и мы с полным котелком воды направились обратно в лагерь. Солнце к тому времени успело скрыться за горизонтом, однако стемнело еще не полностью. Палатка была уже почти в пределах видимости, когда до меня донесся неистовый вопль одного из мулов — ужасающий звук, как будто с большого сильного мужчины живьем сдирали кожу, и он не мог больше противостоять боли.
Я бросился на звук, пока мальчик (не растерявшись) добежал до палатки, чтобы взять второе ружье. На слух мне удалось определить, что мул находится где-то по другую сторону кустарниковых зарослей у подножия пригорка. Но вместо того, чтобы обежать кусты — как мне следовало бы поступить, — я рванул напрямик и столкнулся лицом к лицу с самым жутким зверем из когда-либо мною виденных: невероятная помесь гиены, медведя, обезьяны и человека, с широкими, невероятно мощными челюстями и человеческими глазами, вытаращенными прямо на меня с выражением дикой, тупой, убийственной злобы готового к драке безумца, забулдыги, размахивающего разбитой бутылкой. У него были огромные, высоко посаженные плечи, передние лапы толщиной с тело человека, оканчивались короткими пальцами с когтями, как десятипенсовые гвозди
