.
— ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ТЫ ВЕРИШЬ В ТО, ЧТО БИЗНЕС НУЖНО ОГОРОДИТЬ ОТ СТОРОННЕГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА? ПОНЯТНО, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ, ЗНАЧИТ.
— НЕТ. Я ВЕРЮ, ЧТО ЭТО ПРАВИТЕЛЬСТВО НУЖНО ОГОРОДИТЬ ОТ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ. МЫ В LAISSEZ-FAIRE ОТНОСИМСЯ К ЧИНОВНИКАМ КАК К ОПАСНЫМ РЕПТИЛИЯМ: МЫ ПРОЯВЛЯЕМ К НИМ ОГРОМНОЕ УВАЖЕНИЕ, НО ЕСЛИ НЕ СОБИРАЕМСЯ ИХ УБИВАТЬ, ТО ДОЛЖНЫ ПРОСТО ОСТАВИТЬ В ПОКОЕ. МЫ НИКОГДА НЕ СТРЕМИМСЯ ЗАНЯТЬ АДМИНИСТРАТИВНУЮ ДОЛЖНОСТЬ И НИЧЕГО НЕ СТАНЕМ РАССКАЗЫВАТЬ ПОЛИЦИИ, ЕСЛИ НЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО КТО-ТО ИЗ СОСЕДЕЙ УЖЕ ЭТО СДЕЛАЛ.
— В ТАКОМ СЛУЧАЕ ВЫ ОБРЕЧЕНЫ ПОКОРНО СНОСИТЬ ТИРАНИЮ.
— ЕСЛИ МЫ ЖИВЕМ В ОДНОМ МИРЕ, — выстукивал я, — ТО МОЖЕТ ЛИ ТИРАНИЯ СУЩЕСТВОВАТЬ НАД ТОБОЙ, А НАДО МНОЙ НЕТ?
— НУ, Я ХОТЯ БЫ СОПРОТИВЛЯЮСЬ.
— А МЫ БЕРЕЖЕМ ЭНЕРГИЮ ДЛЯ ДРУГИХ ЦЕЛЕЙ.
— НУ И ПОСМОТРИ КУДА ТЕБЯ...
Бедный Сорок-седьмой.
Камера. Давайте-ка я ее опишу, пока она освещена желтым огоньком свечи. Высота ее немногим больше метра — примерно метр десять сантиметров. Когда я лежу на полу (чем я занят большую часть времени, как вы можете себе представить), я почти могу дотянуться ногами до потолка, не отрывая таза от земли. Потолок, о чем я должен был сказать раньше, сделан из бетона. Пол и стены тоже бетонные, а дверь железная. (Здесь не слышны стуки, не слышно даже царапанья и скрежета несчастного безумца, как в моей старой камере наверху. Вполне возможно, что камеры по обе стороны от меня пусты, а может, строители оставили между стенами прослойку из земли, чтобы заглушить звуки.)
Однако, камера просторнее, чем вы могли подумать. Она достаточно широкая, чтобы я мог свободно раскинуть руки, и такая длинная, что я могу разлечься, вытянув руки над головой. В общем, это не ящик для пыток, но все равно хотелось бы иметь возможность встать на ноги и походить. Есть отхожее ведро (без крышки), но нет кровати. Окон, разумеется, тоже нет — погодите, беру свои слова назад — в двери есть небольшое смотровое окошко, но поскольку в коридоре всегда темно, от него нет никакого толку. Возможно, свечи мне выдали лишь для того, чтобы наблюдать за мной, а бумагу лишь затем, чтобы я ее жег. В нижней части двери есть щель, похожая на большое почтовое отверстие, через которое мне проталкивают миску с едой. У меня есть мои спички и свечи, бумага и ручка. Пламя свечи оставляет черные пятна на потолке.
Как продвигается мое дело? Отличный вопрос. То, что меня запихнули в эту камеру, подсказывает, что плохо, но выданные свечи и письменные принадлежности вселяют в меня надежду. Возможно, на мой счет существует два мнения, на том уровне (что бы это ни значило), где мнения еще имеют значение: одна сторона считает меня невиновным, желает добра, присылает свечи, а другая убеждена в моей виновности и приказала заточить в этой камере.
