— Ну, — объявил старик, — вот мы и на месте.
Он указал на небольшой мемориальный камень с надписью на французском, гласившей, что первые люди приводнились на Сент-Анн в открытом море, в двадцати пяти километрах отсюда, сели в лодки и высадились в том самом месте, где мы сейчас стоим. И только на этом пляже я впервые в полной мере ощутил, что нахожусь в чужом для меня мире. Песок повсюду был усеян ракушками, но было в них что-то настолько чуждое, что найди я одну из них на земном пляже — сразу понял бы, что ее никогда не омывал ни один из океанов Земли.
— Они высадились здесь, — сказал старик, — первые французы. Вы, доктор, утверждаете, что многие не верят в существование аборигенов, но поверьте, когда лодки пристали к берегу, они нашли здесь человека...
— Из болотного племени, — вставил его сын.
— Нашли его плывущим лицом вниз к Морю-Океану. Его насмерть избили кнутами из сплетенных вместе ракушек — был у них такой обычай, приносить в жертву людей. Они нашли его, и мой великий предок, которого некоторые называют Восточным Ветром, вышел к ним навстречу, чтобы заключить мир. Вы этого не знаете, потому что бортовой журнал первого корабля сгорел при сожжении Сен-Дизье[53], но я общался с одним старым — очень старым — человеком, который шестьдесят лет назад был хорошо знаком с одним из тех, кто приплыл сюда в первой надувной лодке, так что я могу вам об этом поведать.
Мы ушли от берега и побывали у большой карстовой воронки в песке, именуемой ныне Песочными Часами, и попрошайка рассказал мне, что здесь аннезийцы держали своих пленных. Мальчишка тут же соскользнул в яму, чтобы продемонстрировать, что человеку из нее не выбраться без посторонней помощи, но мне показалось, что он слишком преувеличивает, и я съехал вслед за ним, так что его отцу пришлось вытаскивать нас обоих, сбрасывая вниз конец веревки, которую он прихватил с собой для этой цели. Стены воронки были вовсе не отвесными, однако песок оказался таким мягким, что по ним нельзя было взобраться без чужой помощи.
Наглядевшись на Песочные Часы, мы вернулись к лодке и снова поплыли по реке, но на этот раз по рукаву, что вывел нас прямо к заливным лугам. Мои проводники исправно проталкивали нас по все еще многоводным заводям, сквозь колыхающиеся заросли соленого камыша. Здесь-то я и подстрелил своих камышовых куриц, а мальчик выловил их из воды — я собрался было написать «так же умело, как охотничий пес», но правда в том, что плавает он куда как лучше, совсем как тюлень, так что я был готов поверить его отцу, когда тот сказал мне, что иногда мальчик ловит невредимых птиц голыми руками, подплывая к ним под водой и хватая за лапы. Он (мальчик) рассказал, что, когда уровень воды спадает, ловить рыбу здесь проще простого, а его отец добавил:
