***
Лето моего одиннадцатого или, что вероятнее, двенадцатого года ознаменовалось тем, что нам впервые разрешили остаться в парке после заката, посидеть на склоне илистого берега и полюбоваться фейерверком. Однако не успел в полумиле над городом стихнуть первый залп ракет, как Дэвиду стало дурно. Он бросился к воде и, погрузившись по локоть в грязь, блевал, пока в небе торжественно сгорали красные и белые звезды. Мистер Миллион взял его под руки, и, когда бедный Дэвид наконец опустошил желудок, мы поспешили домой.
Его болезнь оказалась такой же скоротечной, как свежесть того бутерброда, что ее вызвал, поэтому, пока наш наставник укладывал Дэвида в постель, я решил не пропускать остаток представления, обрывки которого наблюдал через просветы между зданиями по пути домой. Нам запрещали подниматься на крышу после наступления темноты, но я прекрасно знал путь до ближайшей лестницы. Пробравшись в этот мир листьев и тени, я испытал невообразимый трепет, наблюдая за тем, как в небе вспыхивают фиолетовые, золотые и огненно-красные цветы фейерверков. Это зрелище сразило меня подобно лихорадке, захватило дух, заставило дрожать и мерзнуть, несмотря на самый разгар лета.
Людей на крыше оказалось куда больше, чем я ожидал: мужчины без плащей, шляп и тростей (все это они оставляли в гардеробе отцовского заведения) и девушки в откровенных костюмах, порождавших иллюзию необычайно высокого роста (которая исчезала, лишь когда кто-то подходил к ним вплотную), а их обнаженные нарумяненные груди были заключены в лифы из витой проволоки, похожие на птичьи клетки. Некоторые девушки были одеты в платья, чьи подолы отражали лица и груди своих владелиц, подобно тому, как вода отражает растущие рядом деревья, и в калейдоскопе красочных вспышек они казались королевами диковинных нарядов из колоды Таро.
Я был чересчур взволнован, чтобы спрятаться как следует, поэтому, конечно же, не остался незамеченным, но, к счастью, прогонять меня никто не стал. Полагаю, все подумали, что мне разрешили подняться наверх и поглазеть на фейерверк.
Фейерверк длился долго. Помню, как одному из клиентов, тучному, нелепо одетому, но важному на вид мужчине с квадратным лицом, так не терпелось насладиться обществом своей протеже (девушка не желала спускаться в апартаменты до окончания представления), что специально по его просьбе вокруг них соорудили небольшую рощицу в дальней части сада, оградив от остальных посетителей небольшими деревьями и двадцатью-тридцатью кустами растений. Я помог официантам перенести несколько небольших кадей и горшков, а когда мы закончили, тайком пронырнул меж кустов импровизированной рощи. Оттуда, сквозь ветви, я мог следить не только за взрывами ракет, «авиационными бомбами», но в то же время — за гостем и его
