Встретив нас, отец тут же закрыл за мной дверь и прошел в дальний конец длинного помещения, где уселся в огромное кресло, оставив меня стоять у входа. На нем был тот самый красный халат и черный шарф, которые я так часто видел, а длинные редкие волосы были собраны в хвост на затылке. Он пристально посмотрел на меня, и я помню, как задрожали мои губы, когда я изо всех сил старался не зарыдать.
— Ну, вот и ты, — произнес отец спустя минуту мучительного ожидания. — Как же мне тебя называть?
Я назвал ему свое имя, но он лишь покачал головой:
— Нет, это не подойдет. Для меня у тебя должно быть другое имя, тайное. Если хочешь, можешь выбрать его сам.
Я не ответил. Мне казалось абсолютно немыслимым, что у меня может быть какое-то другое имя, помимо тех двух слов, в которых я видел некий мистический смысл и которые признавал своим именем.
— Нет? Что ж, тогда я выберу за тебя, — сказал отец. — Я буду звать тебя Номер Пять. Подойди ближе, Номер Пять.
Я подошел, и, когда оказался прямо перед ним, он продолжил:
— Сейчас мы сыграем с тобой в одну игру. Я буду показывать тебе картинки, хорошо? А ты, глядя на них, должен рассказывать мне о том, что видишь. Если ни разу не прервешься, ты выиграл, но если запнешься хоть на секунду — победил я. Все ясно?
Я ответил, что ясно.
— Молодец, я всегда знал, что ты смышленый мальчик. К слову, мистер Миллион присылал мне результаты всех твоих экзаменов и записи всех ваших бесед. Ты знал? Никогда не задумывался, что он с ними делает?
— Я думал, он их выбрасывает, — ответил я, и заметил, что отец слегка подался вперед. В тот момент это показалось мне лестным.
— Нет, они все здесь, у меня, — сказал отец и нажал на кнопку. — И помни, ты не должен запинаться.
Но в первые секунды я был так потрясен, что не смог вымолвить и слова. В комнате как по волшебству возник мальчик значительно младше меня, а рядом с ним — расписной деревянный солдатик, почти одного роста со мной. Я хотел коснуться их, но они оказались такими же бесплотными, как воздух.
— Ну же, говори что-нибудь, — приободрил меня отец. — О чем ты думаешь, Номер Пять?
Естественно, я думал о солдатике и маленьком мальчике, которому на вид было года три. Мальчик просочился сквозь мою руку, словно туман, и попытался опрокинуть солдатика.
Это были голограммы — трехмерные проекции, образованные наложением волн двух пучков света. До того момента голограммы представлялись мне крайне скучными, потому что я видел их только в учебниках по физике, изображенными в виде плоских шахматных фигур, и, признаться, мне понадобилось некоторое время, прежде чем я смог сопоставить нарисованные фигуры с призраками, которые расхаживали по отцовской библиотеке в ту ночь.
