. Не первый, конечно, но все же один из самых ранних. Я слышала, что раньше кораблям давали имена, и по мне это было куда романтичней.
Госпожа Блант: Да, к нашему прилету французов оставалось еще немало. Большинство, кроме самых маленьких детей, были жутко изуродованы, многие остались без рук или ног. Они проиграли войну, а мы выиграли. Позже мама рассказывала, как наши мужчины отбирали у французов землю, скот... брали все, что хотели, понимаете? Тогда я была слишком маленькой, чтобы осознать, что происходит вокруг. Я росла рядом с французскими девочками, которые во время войны были слишком малы, чтобы сражаться, и разве они не были милашками? Им доставались все самые красивые и богатые мальчики. Можно было прийти на танцы в своем самом очаровательном платье, но затем появлялась француженка в сущем тряпье, но с лентой и цветком в волосах, и все мальчишки тут же оборачивались.
Аннезийцы? Какие еще аннезийцы?
А, вы про этих. Мы называли их аборигенами или дикарями, если хотите. Они ведь были не совсем люди, понимаете? Скорее человекоподобные животные.
Конечно же, я их видела. Знаете, в детстве я часто играла с их детьми, совсем малышами. Мама не разрешала мне водиться с ними, но когда я гуляла на улице одна, то убегала на дальний край пастбища, и они приходили туда и играли со мной. Мама говорила, что они съедят меня (смеется), но я не помню, чтобы они хоть раз пытались. Зато еду воровали, это да! Они всегда были голодными и частенько пробирались в нашу коптильню. Однажды ночью папа застрелил троих из своего ружья, прямо между сараем и коптильней. А с одним из них я иногда играла и, узнав об этом, разревелась. Я ведь была всего лишь ребенком.
Нет, не знаю, где он их похоронил, если вообще стал себя утруждать. Наверное, просто оттащил их подальше и оставил диким зверям на съедение.
В комнату вошел другой офицер. Первый офицер отложил блокнот в сторону, и ветер перелистнул страницы.
— Так и знал, — сказал второй офицер. — Ну почему мы не можем заниматься всем этим днем, когда и положено?
Первый офицер пожал плечами:
— Ты сегодня поздно.
— Не так, как ты — я уже иду спать.
— Гляди, что мне досталось, — сказал первый офицер, искривив губы в кислой улыбке, и махнул рукой на груду бумаги и пленки на своем столе.
— Политическое? — спросил второй офицер, повертев пальцем над кучей.
— Уголовное.
— Так вели им стряхнуть пыль с гарроты[40] и отправляйся спать.
— Хочу сначала разобраться, что это вообще такое. Ты же коменданта знаешь.
