— А сейчас в Строгановке у нас живет такой: кольца выколоты на кулаке, — сказал Никифор.
— Думаешь, это он? — Матвей не удивился. — Если он с Карпат вернулся домой, то ему из дому до нас рукой подать. Из Херсона, что ли, пришел?
— Не знаю, вроде из Крыма. Пришел, собрал хлопцев в отряд — сто восемьдесят семь человек то есть. Учит стрелять из пулемета и всякую политику. Я ходил к нему на беседы, видел: выколоты кольца на кулаке.
Матвей заулыбался.
— Может быть, что и он!.. Ну а с землей той как: записали временно или насовсем? — спросил он.
— Кто знает, дядько Матвей, как распорядится власть, — ответил Никифор. — Про себя скажу, что злого сердца не имею на вас, то есть пожалуйста. Если какая помощь, то все, что можно, дядько Матвей, это вы не беспокойтесь, имея мою причину, которая… Ну, словом, еще будет разговор…
«Горы падают, долы встают», — подумал Матвей.
— Всё, Никифор! Прыгай не прыгай — подкатила середа под четверг. Если земля завертелась в другую сторону, то и солнце теперь светит с другой стороны! Барин-то ты барин, только я тебе не слуга. Но воевать с вами не хочу, силой забирать у вас не буду. С немцами в окопах братались, надо и дома без войны. А наладить можно только так: пускай мой сосед, Соловей Гринчар, поймет, что земля завертелась в справедливую сторону… Скорее погоняй, Никифор, не терпится мне увидеть свою хату.
5
В стороне Перекопа за черный край степи садилось солнце, на горизонте зажглась сизо-красная полоса, окна в хате побагровели… Намаявшись за день — опять ездили на соль, — Феся сердито, рывками убиралась в хате. Лиза переоделась, побежала узнавать, будет ли вечером гармонь, — гуляньем полна голова! Горка где-то с соседскими ребятами. Феся выкинула половики за дверь, схватила кустик полыни — подмести холодный земляной пол. Улыбнулась вдруг: вечером опять будут гости.
За окном во дворе забрехала собака. «На кого? В такую рань Антон не придет, да и пес уже привык к нему, неделю не брешет».
Распахнула дверь. В красном закатном свете возле ограды стоял, отмахиваясь от лающего пса, рослый бородатый человек. Феся узнала, не своим голосом крикнула:
— Таточку!
Кинулась к нему.
Возле двери отец сложил сумку, шинель, обнял Фесю, сам слова не выговорит, только в горле клокочет. Прохрипел:
— Где Лиза, Горка… Егор?
Горка — вот он, услышал крик, прибежал от соседей, издали смотрит, как чужой. Феся подтолкнула:
— Подойди, дурной! Это же наш таточко. Забыл? — Закричала: — Лиза!.. Беги, зови Лизу.
