Смочил край полотенца и вытер худые щеки, лопатой выступающий подбородок, кивнул денщику — одевать — и сбросил с себя халат… В это время в соседней комнате послышался четкий звон шпор, отчетливые удары каблуков. Это мог быть только приближенный, охрана пропустила. Денщик вышел на звук шагов, сразу вернулся.
— Господин начальник штаба…
Врангель обрадовался:
— А, Павлуша! Зови скорее.
С важной миной быстро вошел начинающий полнеть генерал Шатилов. Увидел голого правителя — расхохотался. Врангель серьезно посмотрел на свои длинные босые ноги.
— Извини, Павлуша, я сейчас…
Шатилов откинулся в удивлении.
— Первый раз вижу тебя в таком… Уморил, Петр Николаевич, чистый Дон-Кихот…
— Нет, уж лучше Петр Первый, — неискренне хохотнул. — Впрочем, нынче цари не в моде, даже самые лучшие. А Наполеонов из меня получилось бы два… — Выслал денщика. — Но говори скорее — что Париж?
— Подтверждается! — Звеня шпорами, Шатилов заходил по комнате. — Ночью через Париж сообщение: поляки задохлись. Красные перешли в контрнаступление и бьют ляхов смертельно. И опять Буденный! Прорвал фронт, разнес одну армию; сейчас, как видно, окружает другую. Словом, Пилсудский на Правобережной Украине того…
Врангель слушал, замерев на месте, держа в руках рубашку. Большие глаза остановились. Нервно сунул голову в ворот, словно в петлю; коротко, радостно рассмеялся.
— Мильеран и Ллойд-Джордж дураки! Поспешили выпустить Пилсудского. А подождали бы меня — Москва сейчас не ликовала бы… Увидишь, нынче прибегут ко мне: наступать! Сегодня же придут с записками. Даже косой (так Врангель в интимном кругу называл генерала Тахакаси) пожалует с улыбкой.
Лихорадочно, толчками, то и дело останавливаясь, Врангель заходил гигантскими шагами.
— Хорошо, я буду наступать. Армия собрана! У Советов на Перекопе живой силы в три раза меньше. Едва ли наберется десяток самолетов. Танков во всей Красной Армии ни одного. У меня двенадцать… Я хочу наступать, Павлуша, я буду наступать. Беда только — на одного бойца шесть едоков-бездельников, черт!
Остановился перед Шатиловым.
— Я должен наступать, Павлуша! Не потому, что они хотят; мне нужно кормить армию и всех собравшихся тут бездельников, иначе меня сожрут. Как говорят красные, даешь Северную Таврию, даешь хлеб! Нас интересует Донбасс… Десант на Таманский полуостров — разожжем пожар на Кубани. Кубань и Дон дадут людей и лошадок. Лошадок, Павлуша! Если к нам перейдут мужички, казаки с лампасиками, кубанцы, донцы, — а ведь перейдут, ведь землю отдаю им в личную собственность, своей жены имение на Украине продаю! — когда повалит ко мне вонючее прожорливое мужичье, моя армия станет великой…
