Солнце усилило натиск лучей, и Аккурат Аккуратович ушел в тень. А Ютти еще спал, хотя обычно просыпался рано, до прихода людей, которые, к его удивлению, с утра нежились на лежаках, вместо того чтобы охотиться. «Видимо, поэтому они выдают мясо только в обмен на пустяковины, а не всем желающим», — думал Ютти. И голод, и мысли об Атти, о затянувшихся поисках мучили его всю ночь. Он заснул только под утро. Неожиданно его разбудил мужской голос:
— Извините, молодой человек, но это наш лежак. Вот квитанция: «Иванов. На десять дней». Я не шучу. Я и есть Иванов.
Ютти открыл глаза и увидел мужчину и мальчика, жующего яблоко.
— Другие места проданы, а я с ребенком, — смутился мужчина и, заметив, что Ютти, глотая слюни, смотрит на жующего яблоко сына, достал из сумки самый крупный плод и протянул его Ютти: — Возьмите. Мытое.
Ютти взял яблоко, быстро проглотил его, затем спустился к морю, зашел в воду по колено и, заметив проплывающую рыбку, резким рывком вытащил ее на поверхность и отнес мальчику. Улыбнулся мужчина, засмеялся от радости мальчик, а довольный собой Ютти направился к автоматам, размышляя о том, какой добрый человек этот Иванов: «Непонятно, как он узнал, что я голоден, ведь я не просил у него пищу. Значит, он очень понимающий человек, даже больше, чем я, и как хорошо, что я ответил добром на его доброту!»
«Хороший хлопец, — подумал мужчина об Ютти, хотя его смущали четыре странных головки, изображенные на майке Ютти. — Уж если нельзя без моды, то лучше бы носили «Песняров» или Зыкину».
Мужчина приехал на курорт из таежного леспромхоза, куда можно было добраться летом по реке, а зимой лишь при помощи воздушного транспорта. Бригадира пятой бригады шестого леспромхоза Терентия Михайловича Иванова покоробил внешний вид Ютти, особенно майка и небритое лицо, делающее его похожим на Миклухо-Маклая, но, к сожалению, только внешне, и это сходство еще больше подчеркивало его, по всей видимости, немалые моральные и прочие недостатки, связанные с плохим примером в семье и неважной постановкой воспитательной работы на предприятии, где он трудился.
«А хлопец все-таки ничего, не совсем пропащий! — подумал мужчина после того, как Ютти совершил хороший поступок, подарив его сыну морскую рыбку. — Может, еще поумнеет, выправится!»
Но не этот случай, а нечто совсем другое сблизило с Ютти Терентия Михайловича, заставив его осторожно, извиняясь, разбудить занявшего его лежак парня и подарить ему самое крупное яблоко. Симпатию возбудило ненормальное для человека положение Ютти, наверное не сумевшего снять комнату на переполненном курорте.
